Читать книгу "Время бесов - Сергей Шхиян"

— С Акимом не выйдет, он уехал.

— Аким уехал? Куда? — поразился он.

— Понятия не имею, он не указал точное место.

— Но как же так, взял и уехал, и ничего не сказал?! Этого быть не может!

— Может, его неожиданно вызвали в долговременную командировку.

— Надолго? — потерянным голосом спросил он, начиная понимать, что произошло со сторожем.

— Боюсь, что навсегда.

— Тогда нечего делать, пойдемте, — почти шепотом произнес он, с нескрываемым ужасом глядя на меня. — Вы мне не сделаете ничего плохого?

— Это будет зависеть только от вас, — вежливо ответил я.

Опухтин засуетился, растерянно пробежал из конца в конец комнаты, стараясь подальше отойти от двери. Он, видимо, решил, что под видом прогулки я собираюсь вывести его на расстрел.

— Если вы будете сотрудничать, тогда ничего плохого не случится, — пообещал я.

— Буду, конечно, буду! Со всей открытой душой! Только, пожалуйста, товарищ Алексей, не убивайте меня! Я еще пригожусь и вам, и партии!

Женщины, включая Ордынцеву, застыли на месте, слушая наш разговор. По этому суровому до жестокости времени никаких других вариантов, кроме расстрела, для Опухтина не предвиделось.

— Возьмите лампу и идите вперед, — сказал я.

Илья Ильич безропотно повиновался, и мы вышли в темный коридор.

— Очень советую не делать глупостей, а то у меня не останется выхода, как только вас застрелить! — предупредил я.

Он ничего на это не сказал, кажется, согласно кивнул и только уточнил:

— Вы будете осматривать весь дом?

— Весь сейчас не стоит, покажите мне, где вы содержали заключенных.

— Каких еще заключенных? — попытался удивиться он, но я толкнул его в спину дулом нагана, он запнулся и торопливо пошел к выходу.

Камера для содержания узников нашлась в сарае и оказалась оборудованной по всем тюремным правилам, волчком в дверях, нарами и парашей. Я заставил Опухтина встать лицом к стене, осмотрел помещение и проверил его карманы.

— Что вы собираетесь со мной делать? — спросил он, когда я, забрав фонарь, выходил наружу.

— Посмотрим, как вы будете себя вести, не исключено, что отпустим, — пообещал я. Это не очень противоречило истине. Лично у меня Илья Ильич не вызывал никаких чувств, кроме брезгливой гадливости.

Дверь камеры запиралась снаружи не только на задвижку, но еще и замыкалась на замок. Видимо, обитатели «партийного дома отдыха» не доверяли друг другу даже в таких вопросах, как содержание узников. Устроив на ночлег замзава, я вернулся в дом, где, как мне показалось, нетерпеливо ждали известий о его судьбе.

Пока я отсутствовал, общение между дамами не наладилось. Напряженная как струна Даша сидела на краешке стула, Капитолина устроилась в кресле и мрачно смотрела вокруг, Алена по-прежнему толклась возле стола. На меня уставилось три пары ожидающих глаз, но, поняв по выражению лица, что ничего кошмарного не произошло, женщины немного обмякли.

— Илья Ильич совсем не плохой человек, — сказала прозрачная девушка Алена, как только я вошел в гостиную, — только любит немного помучить. Товарищ Трахтенберг в сто раз его хуже.

Алена до сих пор оставалась в одной ночной рубашке, так что мне приходилось выбирать такое положение, чтобы невольно не заглядываться на ее прелести.

— Расскажите мне про Трахтенберга, — попросил я, предполагая, что без встречи с этим мифическим персонажем наше пребывание здесь не обойдется. Какого-то питерского шоумена по фамилии Трахтенберг я несколько раз видел в телевизионных ток-шоу, он был маленький, толстенький, эпатажный, с рыжей бородкой клинышком и знал много анекдотов. Нынешний мне представлялся похожим на него, смешным и веселым.

— А что про него рассказывать? — первой откликнулась Капитолина. — Обычный зверь. Садист и морфинист.

— Он очень красивый мужчина, — добавила Алена, — очень! Только, — она задумалась и, не найдя подходящих слов, замолчала.

— Даша, ты его знаешь? — спросил я.

— Видела несколько раз, — ответила Ордынцева своим обычным деловым тоном, никак не соответствующим ее нынешнему светскому виду. — Смазливый тип, играет в героя, склонен к вождизму.

— По разговорам мне показалось, что это какое-то исчадье ада, а выходит, он простой нарцисс?

— Не знаю, у нас не было общих дел. С виду обычный партиец, только не по времени и политическому моменту озабочен своей внешностью.

— А откуда здесь такие запасы продовольствия, икра, ананасы? — спросил я Капитолину.

— Сюда привозят почти все, что ЧК отбирает у мешочников и спекулянтов. В Троицке два больших начальника, товарищи Медведь и Трахтенберг. Наш товарищ Трахтенберг — главный по партийной линии, а Медведь — по ЧК, они и делят все, что реквизируют и экспроприируют, между своими.

Теперь мне стал ясен расклад сил в уезде. Здесь конкурировали две, говоря нашим современным языком, бандитские или политические, что в сущности, одно и то же, группировки.

— А Опухтин у вас на каких ролях?

— Он помощник товарища Трахтенберга по реквизициям и борьбе с контрреволюцией, — правильно поняв вопрос, объяснила Капитолина.

Это тоже было типично. Лидер оставался над схваткой, не марая рук в убийствах и грабежах, чтобы, если запахнет жареным, было кого подставить под удар. Удивительно было другое, шел всего третий год после революции, а власть успела прогнить так, будто через неделю собиралась справлять не свою третью годовщину, а третье столетие.

— Что вы собираетесь делать дальше? — в свою очередь, спросила Капа.

Я пожал плечами. Понятно, что женщин волновала в первую очередь собственная судьба. В их положении оказаться брошенными в классовые разборки и бессмысленную дурость гражданской войны было катастрофично. Но я пока не знал и не мог предвидеть, как дальше будут развиваться события.

— Пока не знаю, — честно сказал я. — Скорее всего, просто попытаемся выбраться из вашего уезда.

Разговор на этом увял, все как-то потерянно сидели по своим местам.

— Стол накрывать? — тяготясь общим молчанием, спросила Алена.

— Я есть не хочу, — ответил я. — Ты будешь ужинать? — спросил я Дашу,

Она отрицательно покачала головой. Мне показалось, что она еще окончательно не пришла в себя после недавнего инцидента с Опухтиным.

— Спасибо, но нам лучше выспаться, — поблагодарил я Алену.

Глава 11

Проснулись мы на рассвете. Даша лежала, вытянувшись под пуховой периной на своей стороне огромной кровати и смотрела в потолок. Когда я открыл глаза и кашлянул, она поскосилась в мою сторону.

— Проснулся? — бесцветным голосом поинтересовалась она, хотя это было ясно и без моего ответа. — А я лежу и думаю, неужели это то, за что мы боролись?