Читать книгу "Дебаты под Martini - Кристофер Тейлор Бакли"

Несомненно, в канал попадало много костей из бойни. Дурной запах доходил до Президентского дома. Несколько лет спустя президент Кливленд решил: хватит! — и перенес свою летнюю резиденцию на возвышенность, в трех милях отсюда. Там зловоние не ощущалось. И вот через сто лет мы с женой поселились там же, теперь этот район называется Кливленд-парк.

Первое делом я спросил у женщины-риэлтора:

— В доме есть кондиционер?

— Да, — ответила она.

— Покупаю, — сказал я.

Свой кабинет я устроил в комнате мансарды, выходящей на крышу, откуда был виден Национальный собор и красные яблоки, висящие на старых яблонях во дворе нашего дома, — от их вида просто слюнки текли. Я думал, что нашел рай для писателя — дом на возвышенном уединенном месте, открытый для посещения музы.

Была первая половина июня, уже жаркая пора в Вашингтоне. На второй день пребывания в своем кабинете к девяти утра мне уже стало душно. К десяти я был весь в поту, а к одиннадцати стал понемногу раздеваться. Вдруг я подумал: «Подожди! Ведь в доме есть кондиционер. Включи его!»

К электрическому щиту я подошел с некоторым трепетом. Я никогда не имел дела с системой центрального кондиционирования воздуха, у меня всегда был только «агрегат» на окне, который все время дрожал, грохотал, с него капало, и лампочки горели вполнакала. Я повернул рубильник на «включить». Около пяти секунд весь дом дрожал. Я подумал, что так и надо. Я вообразил, будто это большой белый медведь зашевелился после долгой зимней спячки. Я вернулся в кабинет, положил руку на решетку кондиционера и почувствовал прохладную струю воздуха. Скоро наш дом превратился в настоящую хижину эскимосов. Довольный, я сел к столу и вернулся к работе.

Следующие несколько дней я старался убедить себя, что мне прохладно, но Люси, которая заходила ко мне на третий этаж говорила: «Боже, как у тебя жарко!» А приходила она ко мне затем, чтобы попросить убавить мощность кондиционера, так как внизу стало так холодно, что в ванной на водопроводных кранах образовались сосульки. Если одного из супругов поместить в холодильник, а другого в печку — получится то, что было у нас.

Я вызвал мастеров. Пришли двое, и на безграмотном языке попытались объяснить, что произошло и что произойдет, если не починить всю систему. За ремонт они потребовали пять тысяч долларов.

Пять тысяч долларов — это пять тысяч долларов, поэтому я пригласил других мастеров. Они посоветовали поставить в мансарде отдельный агрегат. Это означало, что в крыше придется пробивать большую дыру. (В моем кабинете в мансарде не было окон, и стены имели уклон в сорок пять градусов.) Еще это означало, что нужно будет менять электрическую проводку во всем доме, только, зачем это делать, я так и не понял. Меня волновала проблема дождя, который теперь будет заливать мансарду.

Тогда мне в голову пришла блестящая идея: надо в кабинете переставить мебель так, чтобы мой стул стоял прямо под решеткой кондиционера. Получилось! Пока я сидел, выпрямившись на стуле, мое тело, кроме блестящих, покрытых потом рук, которые лежали на клавиатуре, обдувал прохладный воздух. Но были и просчеты. Если мне нужно было включить принтер — что писатели делают время от времени, — то добраться до него можно было, только встав на четвереньки и пролезши под столом. Но это уже были мелочи.

Меня больше волновали начавшиеся боли в мышцах. А уже через неделю я не мог вставать утром с кровати из-за судорог, которые сковывали тело от шеи до талии. Люси тоже не могла быть такой же заботливой, как всегда, так как заработала хронический ревматизм, постоянно находясь в холоде внизу. Я обратился к врачу, и он прописал мне ибупрофен и флексерил, которые сняли боль, но теперь мне постоянно хотелось спать. Это отнюдь не способствовало моей работе над романами. Звонков из издательств больше не было. Я начал много пить. Конечно, воды. Я подумал, что можно охлаждать себя изнутри, постоянно выпивая по кувшину ледяной воды. Но на самом деле моя затея превратилась в бесконечные путешествия на первый этаж, с частотой, примерно, раз в десять минут.

Передо мной встали следующие проблемы: развод с женой, которая находилась на грани воспаления легких, пагубная привычка постоянно расслаблять мышцы и прекращение моей писательской деятельности. Я задумался, не пришло ли время действительно потратить пять тысяч долларов на новую систему. Однако случайная встреча с соседом-архитектором принесла гениально простое решение: переделать в кабинет гараж, что находится внизу. Ну конечно! Почему же я сам не додумался?

Я назову своего друга архитектора Хобартом, потому что он прекрасный человек, и я не хочу, чтобы написанное мной помешало его карьере. Хобарт сказал, что все можно будет сделать за двадцать пять тысяч долларов. Конечно, деньги большие — в пять раз дороже, чем стоит новая система, — но в новом кабинете будет прохладно, да и площадь его увеличится в три раза.

— По рукам, — сказал я.

Хобарт начертил план и прикинул стоимость осуществления проекта. Теперь вышло пятьдесят семь тысяч.

Я несколько раз сглотнул слюну, расслабив тем самым мышцы, и спросил себя, как такое могло получиться. И тут я вспомнил «закон разницы Руша». Уильям Ф. Руш, литератор и обозреватель, сам его вывел, и заключается он в следующем: предположим, вы захотели перестроить гараж под кабинет, и вам говорят, что это будет стоить двадцать пять тысяч долларов. Теперь вы уже точно знаете, что вся сумма составит сорок тысяч. Так вот, разница Руша — это разница между сорока тысячами долларов и реальной окончательной стоимостью ремонта.

Хобарт, я и подрядчики начали переговоры. Мы выдвигали планы, как увеличить полезную площадь помещения и т. д. и т. д. Вспоминая все это теперь, я удивляюсь, что на улаживание этого вопроса было потрачено столько времени, которого вполне бы хватило, чтобы разрешить проблемы Центральной Америки. Переговоры прервались, когда подрядчик предложил за свою работу такую астрономическую сумму, которую постичь мог только Коперник.

Я выписал прощальный чек Хобарту, его итоговый счет составлял около десяти тысяч долларов, и обратился к Люси:

— Мы пытались разрешить проблему при помощи денег, в итоге выбросили на ветер большую сумму. Но проблема осталась, так почему бы нам самим не справиться с ней? Давай уедем на лето куда-нибудь, где прохладнее, например, в штат Мэн.

Люси согласилась, и мы сняли там домик в лесу. Крыша домика была покрыта мхом, а темно в нем было так, что уже в десять часов утра приходилось зажигать свет. Отлично, просто отлично.

Столбик на градуснике дошел до девяноста[121]и замер на этой отметке. По радио сказали, что это самое жаркое лето в Мэне за всю историю, по крайней мере с того времени, как там поселились люди. А люди в Мэне жили всегда. Множество жителей помнят испано-американскую войну, но ни один из них не помнил такого жаркого лета. Когда в середине сентября мы вернулись в округ Колумбия, температура все еще держалась на уровне восьмидесяти[122].