Читать книгу "Мой труп - Лада Лузина"

* * *

Отменный конфликт. Расчудесный мотив. Законных жен всегда подозревают, тем более тех, кому достается в наследство недвижимость. Еще неизвестно, любила ли Рита Андрея или пыталась получить мужа с жильем, но наличие квартиры - факт, подтвержденный документально.

Рита убийца - в это верилось охотно.

Рита - чужачка, самое позднее приобретение нашей компании. Пришла в театр три года назад. Молодая. Цепкая. Верткая. Оптимальная актерская внешность - может сыграть и уродину, и красавицу. Предпочитает второе.

Рита была из тех женщин, кто носит свои непрезентабельные черты с надменностью настоящей красотки. И все мужчины велись на нее, как на красотку. И в жизни, и на сцене - главное верить в свою роль. Верить, что ты победительница.

Рита была победительницей. Она напоминала мне юную Арину. Поэтому Арина не выносила Риту а я - напротив, относилась к ней с сонной приязнью.

Рита тянула на героиню драмы. А то и трагедии. Оптимальный актерский психотип - пластилин. Рита не страдала чрезмерным талантом, но была одинаково неплоха и в роли Елены, и в роли Эвридики, и в роли верткой Сюзон[20]. Она могла сыграть почти все… Могла и убить.

Психотип «пластилин» органично подстраивается под любые обстоятельства.

- У тебя есть клей?

- Что?…

«Хороший парень» поднял с пола мою этажерку с треснувшей ножкой и положил на диван.

- А… Да. Сейчас принесу.

Женя пасмурно склонился над трещиной:

- Если у тебя есть лак для мебели, я могу после зачистить и покрыть им. Будет вообще незаметно.

- Жень, ну откуда у меня лак для мебели?

Откуда ж у меня это ненужное чувство: Рита не могла уронить карандаш?

Что-то не сходилось. Что-то было не так. Точней «просто так». Я знала свою профессиональную чуйку, вынуждавшую меня морщить подбородок и оттопыривать нижнюю губу, - до того как ум рожал формулировку, душа отстранялась от спектакля. Подобно Станиславскому я переставала верить в происходящее на сцене[21].

И. В. таки удалось вбить в меня это на уровне подсознания - много лет я не могла просто смотреть спектакли. Я лихорадочно анализировала все. И искренне мучилась, оттого что двухъярусная конструкция на сцене оказалась явною лажей - второй этаж был почти не задействован, он был «просто так». И мне не нужно было наводить дополнительные справки, чтобы понять: на оригинальные декорации не хватило денег - слепили из того, что было. Я ерзала в кресле оттого, что брошка на шее актрисы не соответствовала ни ее интонациям, ни походке - я не сомневалась, актриса прицепила ее сама… как Женя прицепил Рите убийство?

Рита могла убить. У нее было для этого все: характер, возможность, причина. Но не убивала?

Диван был занят. Я дала Жене клей, взяла подушку, села на пол и упрямо накнопила номер Игнатия.

«Номер не существует…»

«Так, по-твоему, Рита не убивала его? Докажи! - улыбнулся И. В. - Только не так, - бровь Игнатия сатирически подпрыгнула вверх, - как доказала, что Андрей попросил тебя умереть…»

«Я не смогла доказать. Вы - тому доказательство!»

Даже утопая в жанре средневековой мистерии, между раем слева и адом справа, я понимала, что веду себя как персональный адвокат дьявола.

Театральный критик, живший во мне, был единственным, кто не давал мне солгать.

* * *

Итак, версия первая - ревность. Нет, без-умная ревность. Жанр - трагедия. «Отелло», «Кармен».

История образа: девушка Рита приезжает в Москву и попадает не в лучший театр - но для начала неплохо. Она без-умно влюбляется в коллегу Андрея. Ей удается женить его на себе. Брак фиктивный - но женщина способна поверить в фиктивный брак так же легко, как в свой третий размер груди, достаточно запихнуть в лифчик несколько тряпок. Разве мне было трудно поверить, что Костя, Сашик и я - большая дружная семья? Чем Рита хуже? Она верит в их хеппи-энд…

Предположим (лишь предположим!), Андрей влюблен в меня.

- Рита знала, что Андрей влюблен в меня? - прерывисто спросила я Женю.

- Все в театре знали… - ответил он постно.

Прекрасно! Неважно, был он влюблен или нет - достаточно, что так думали все. Достаточно, чтоб, с надбавкой наших междугородних бесед и июньского визита по случаю юбилея презерватива, я стала для Риты-Отелло навязчивым страхом - идеей-фикс (и ее фатальной ошибкой!).

А тут и завязка - театр приезжает сюда. К тому же Андрею предложили работу.

- Рита знала, что Андрею предложили работу в Киеве?

- Все знали. Но никто не верил, что он останется здесь. Что он поступит так глупо…

Никто, кроме Риты. У безумной любви глаза еще больше, чем у страха. Любовь - и есть постоянный страх потерять. Любовь - глобальная ложь. Она раздувает каждую мелочь, намек, полунамек до размеров вселенского счастья или вселенской катастрофы. А значит, еще до того, как поднялся занавес, Рита уже боялась, страдала…

И вот, действие второе. Место действия - моя квартира. Действующие лица перечислены выше.

Но они появились не сразу. Мы приехали из театра двумя партиями - я была в первой. Когда Рита и Андрей показались из-за кулис, я уже сидела на диване, а у меня на коленях лежала голова Доброхотова.

Занавес поднялся.

Я увидела сцену. Слева диван, на нем я, Доброхотов на мне. Андрей появляется, но не подходит к нам - уходит на кухню. Он хочет поговорить со мной (о любви, о поселенье - неважно). Но он думает, что я знаю об этом. Он послал мне SMS.

- Женя, Андрей послал мне сообщение при тебе и при Рите?

- Нет, конечно же, нет…

- Рита могла узнать об этом?

- Откуда?

- Андрей мог сказать ей?

- Зачем? Он не знал, как от нее отвязаться. Она постоянно доставала его…

Прекрасно! Любой драматург найдет чертову дюжину способов донести до доставучего персонажа судьбоносное знание. Опасающаяся нашей любовной развязки Рита была на страже. Она могла подслушать разговор, могла взять в руки мобильный Андрея, он мог сохранить сообщение. Рита могла знать… Но она не знала. Об этом свидетельствует весь рисунок роли!

Пока Доброхотов бубнил в диктофон, Рита носила из кухни посуду. Они приехали позже, потому что покупали в супермаркете снедь. Рита перекладывала ее из пластиковой тары и ставила тарелки на стол. Пару раз она бросала на нас с Доброхотовым понимающе-ироничные взгляды - отнюдь не взгляды Отелло, не взгляды Хосе. Ее страх мог сжиматься и разжиматься внутри, но снаружи для него не было повода!