Читать книгу "Турнир - Роман Глушков"

Неизвестно, сколько времени прошло в моей родной реальности с тех пор, как я сюда забрался. Здесь, согласно моим часам, я напал на след Ширы на двадцать третьей минуте поисков. Зацепка была не слишком очевидной. Но, учитывая, где я находился, любая перемена обстановки или появление новых деталей могли служить указателем на мою цель.

Я навострил уши и стал держать нос по ветру, когда на моем пути начали попадаться закрытые коридорные двери. До этого среди здешних дверей были заперты лишь камерные. Но теперь это стало касаться и тех, что перегораживали коридоры. О чем это говорило? Возможно, ни о чем, а возможно, о многом.

Для человека, который не расставался на службе с набором отмычек и прочими полезными «гаджетами», тюремные замки не представляли собой неразрешимую проблему. В мире чужих грез я вскрывал их тем же инструментом и теми же способами, что всегда. Шум, который я при этом неизбежно поднимал, был терпимым и не раздражал нервозных хозяев. А меня, в свою очередь, перестали раздражать стены, чьи подвижки оказались на поверку столь же неопасными, как колыхание вывешенного на просушку белья.

Успешно вскрыв три двери, на четвертой я, однако, споткнулся. Проблема заключалась не в замке, а в засове, на который эта дверь была заперта с другой стороны. Взломать его по-тихому при всем старании не удалось бы. И обойти преграду по соседним коридорам тоже невозможно. За последние минут пять мне не попалась навстречу ни одна развилка. Это обстоятельство также могло иметь символический смысл, и теперь я должен был дойти до конца коридора чисто из принципа.

Тратить на взлом двери гранату, когда у меня в запасе имелись компактные и маломощные тактические заряды, предназначенные как раз для таких целей, не стоило. Я прикрепил взрывчатку аккурат напротив засова, выставил на таймере детонатора минутную задержку, потом отступил подальше и спрятался в дверном проеме одной из камер, прижавшись лопатками к запертой решетке. Сам взрыв меня не беспокоил. Тревожило другое: если на мои безобидные крики сбежалось столько призраков, то сколько их примчится сюда на оглушительный грохот?

Опасения были не напрасными. Сам взрыв по сравнению с поднявшимся вслед за ним диким ором был подобен бульканью камня, брошенного в водопад. Чуя, что здесь вот-вот начнется, я вжался спиной в решетку и затаил дыхание, пытаясь слиться со стеной. Даже если призраки слепы, они, будучи растревоженными второй раз, могут насторожиться и все-таки меня обнаружить. Как знать, возможно, они способны не только слышать звук, но и, подобно голливудскому инопланетянину-Хищнику, переключаться при необходимости на другой, альтернативный режим мировосприятия. Было бы наивно полагать, что призраки воспринимают только звуковые колебания и больше ничего. Даже если эти призраки живут не в настоящем, а в призрачном мире.

Второй их наплыв выдался столь мощным, что будь они нормальными людьми, в коридоре стало бы яблоку негде упасть. Здесь же сейчас могло упасть не только яблоко, но и я сам. И в конце концов упал! Скопище вопящих и источающих лютый холод тварей повергло меня в натуральный шок. Я был дезориентирован и подавлен. Вдобавок вопли такой звуковой частоты, очевидно, разрушительно воздействовали на психику. Иного объяснения, почему я вдруг утратил волю и тоже начал кричать, не находилось.

Ноги мои подкосились, и я, заткнув уши руками, рухнул на пол, почти ничего не соображая. Мне хотелось лишь одного: чтобы этот выворачивающий мозги наизнанку шум поскорее прекратился. Да только как он мог прекратиться, если закричав, я еще пуще разозлил призраков, для которых отныне перестал быть невидимкой.

Так вот, значит, каким образом они убивали: терроризируя звуковой атакой мой мозг и замораживая мое тело! Противостоять им я не мог. Даже вытащить из кармана пакали, чтобы рассоединить их и вернуться в привычную реальность, и то было выше моих сил. Я превратился в безвольное и бессильное существо, которое только и могло, что орать да биться в конвульсиях. Теперь понятно, какая беда приключилась с Широй. Она, как сейчас я, наверняка угодила в такой же переплет. И, терзаемая призраками собственного прошлого, осталась вечной пленницей этой ментальной тюрьмы.

– Я требую адвоката! Немедленно!

Это прокричал не я, хотя в моем нынешнем состоянии нельзя было утверждать подобное с полной уверенностью. Мало ли, что за вздор начнешь пороть, когда находишься на грани потери рассудка. Адвокат! Да откуда же ему тут взяться? А если таковой и впрямь отыщется, чем он мне поможет? Ведь он будет из числа призраков, а те не воюют друг с другом, даже если одни имеют вид заключенных, а другие – охранников…

Я не сразу понял, что призрачная атака прекратилась, и еще какое-то время продолжал корчиться на полу, орать и трястись от холода. А когда до меня дошло, что я веду себя по-идиотски, поскольку тварей здесь больше нет, я находился в коридоре уже не один. В проходе, который еще недавно перегораживала запертая на засов дверь и который теперь был свободен, стояла фигура. И не белесо-полупрозрачная, а самая что ни на есть человеческая.

– Шира?! – севшим от крика голосом осведомился я, приглядываясь к встреченному мной новому обитателю тюрьмы. – Шира, это ты?!

– Полковник?! – удивленным голосом отозвалась Крамер. Да, это была она. На вид живая и здоровая. И к тому же не опасающаяся разговаривать в полный голос. – Как вы здесь оказались?

– Пожалуйста, говори тише! – попросил я. – А то призраки могут вернуться!

– Могут, – согласилась Шира, но голос не понизила. – Но пока вы со мной, вам они не страшны.

– Серьезно?! – усомнился я, поднимаясь с пола. Никто меня не бил, однако тело ныло так, словно я и впрямь пережил хорошую взбучку. – Почему ты в этом уверена?

– Да вы что! Это – мои призраки, – ответила она. – Я знаю их не хуже, чем саму себя. Вы же в курсе: я была не простой рядовой зэчкой, поскольку судебный процесс над нами выдался очень громким. И когда нас с подельниками приговорили и отправили тянуть срок, к нам все еще было приковано внимание СМИ. Чем я поначалу на зоне и пользовалась. Стоило лишь кому-то из охраны превысить по отношению ко мне свои полномочия, как я тут же требовала адвоката, а он приводил с собой толпу журналистов. Начальник колонии кусал локти от злобы, но ничего не мог поделать. Если бы поднялась новая шумиха, он бы полетел с должности быстрее паровоза. Поэтому и дрючил наших вертухаек как сидоровых коз, чтобы те не вздумали провоцировать меня на жалобы. У этих толстожопых стерв после общения со мной, наверное, появилась хроническая аллергия на слово «адвокат». Такая, что с тех пор они, как только услышат об адвокате, начинают дрожать и пускать изо рта пену.

– И как ты додумалась отпугивать адвокатами здешних призраков?

– Сразу, как только увидела знакомые вертухайские рожи и поняла, что угодила в мир своих собственных страхов. А страх, как известно, страхом вышибают. Чем я и занимаюсь тут уже… сама не знаю, сколько времени.

– Я отправился сюда вслед за тобой примерно через двенадцать часов после того, как ты нас покинула, – ответил я. Уверенность Ширы в том, что призраки нас не тронут, понемногу передалась и мне. Но я все еще чувствовал холод, а вместе с ним и страх. – Там, за пределами этого твоего мира, все сложнее, чем ты думаешь. Во-первых, на самом деле мы с тобой сейчас не разговариваем, а лежим в коме под присмотром Бледного. Во-вторых…