Читать книгу "Большая Сплетня - Светлана Успенская"

Своего бывшего начальника я застала за пропалыванием безупречного, похожего на искусственный коврик газона. Машина для стрижки травы стояла неподалеку на боевом взводе.

— А, Лида! — Щурясь против солнца, Фирозов разогнулся. Сорвал с руки выпачканные землей перчатки. Обрадованно шагнул навстречу. — Давненько мы с вами не виделись. Как хорошо, не забываете меня, старика…

— Какой же вы старик! — улыбнулась я.

Действительно, фигура как у юноши, прямая спина, улыбка в тридцать два зуба, благородные седины… Фирозов похож на Джеймса Бонда в отставке. После увольнения вся его приниженность куда–то испарилась, тусклый невыразительный взгляд стал живым и бодрым, отдохнувшее, посвежевшее лицо выражало энергию и недюжинный ум.

— Ну, что нового на финансовых рынках страны? — шутливо спросил он по пути к дому, затерянному среди вековых елей.

— Все по–старому, как на колхозном рынке! — пошутила я. — Мясники, торговцы лежалыми овощами, продавцы тухлого творога… А еще старые порядки по обвешиванию, обсчитыванию и обжуливанию!

— Конечно! Ведь директор рынка один и тот же! — усмехнулся мой собеседник. — А вот у меня новости… Помните прудик, о котором я рассказывал вам в прошлый раз?

— Неужели он готов?

— Полагаю, вы горите желанием его оценить!

Возле искусственного прудика с круглыми пятнами кувшинок было так приятно поболтать о пустяках… И мы болтали.

— Они избрали традиционный метод, — выслушав меня, заметил Фирозов, выпуская в безупречно голубое небо струйку слоистого дыма (после «освобождения», как он называл свой уход из конторы, он неожиданно начал курить). — PR–атака по дискредитации предприятия во много раз понижает стоимость будущего поглощения… Кстати, насколько я знаю, основные фонды компании сосредоточены в Нефтегорске? Кажется, там грядут выборы… Возможно, Фукис отправился туда для переговоров с местными властями: мол, мы вам денежек на избирательную кампанию подбросим, а вы нам поможете компанию завоевать… Даже, наверное, заключил какой–нибудь договор о стратегическом сотрудничестве… Только в одиночку он не сумел бы сварганить такое, для этого нужно иметь сильного союзника.

— Зачем? — спросила я. Вопрос прозвучал наивно, но прилежной ученице дозволяется выглядеть наивной. А я была очень прилежной ученицей!

— Как вы себе, Лида, представляете, — усмехнулся мой учитель, — Фукис с мешком денег входит в приемную мэра, губернатора, или кто там еще есть, и говорит: «Берите»? В нашей стране, знаете ли, связи с чиновниками решают многое. Многое, если не все.

— Ну, может, он вошел не с мешком, а с чековой книжкой?

Фирозов усмехнулся. Поправил лист кувшинки, некрасиво заплывший на край бережка.

— Нет, здесь не обошлось без содействия крупного федерального чиновника. Тем более что часть компании все еще принадлежит государству… Представьте, мэр или, например, губернатор просит у центра: мол, сами с выборами не справимся, помогите деньгами… Власть отвечает: денег на глупости нет, сами ищите. А поможет вам в этом уважаемый американский гражданин Фукис. А вы уж будьте повнимательнее к его персональным нуждам. Если нужна милиция — дайте ему милицию! Нужна прокуратура — обеспечьте! Нужен суд — подайте ему суд на блюдечке.

— Ясно, — кивнула я.

— Потом: покупка контрольного пакета акций, смена топ–менеджеров, переизбрание совета директоров… Расчистка долгов, вывод ликвидных активов во вновь созданную компанию, избавление от неликвидов — детских садов и пансионатов за полярным кругом… Дискредитация генерального директора, может, даже его арест компетентными органами, проведение внеочередного собрания акционеров, на котором глупеньким держателям акций втолковывают, что их ограбили… Схема проста и эффективна.

— Неужели ничего нельзя сделать? — спросила я, заранее предвидя ответ.

— Смотря какими средствами вы располагаете, Лида, — ласково улыбнулся Фирозов, беря мою ладонь в плен своих заскорузлых, с плотными кругляшами мозолей пальцев.

— Не очень–то большими… Никакими, если быть точной.

Фирозов многозначительно замолчал. Действительно, если он расскажет мне все и сразу, кто будет навещать его в его вожделенном рублевском уединении? Кому он покажет свой пруд, ирисы на подъездной дорожке, художественные купы клещевины посреди безупречной стрижки английского газона? Кого он будет угощать чаем, с кем будет молчать, глядя на недвижную воду пруда, под скороговорку только что пущенного по камням ручейка?

— Как поживает Эльза Генриховна? — поинтересовался Фирозов, откидываясь на спинку плетеного кресла.

— Прекрасно поживает! — недоуменно ответила я, сердясь из–за кошек–мышек, в которые вынуждена играть, — не по возрасту и не по желанию.

Так опытный режиссер подводит зрителя к разгадке, показывая ему крупный план убийственной руки, единственной приметы, явившейся из закадрового, полного загадок пространства.

— Она все еще посещает свой шейп–клуб? — Вертикальные морщины прорезали улыбавшиеся щеки. Не ответив на утвердительный кивок, Фирозов неожиданно заметил: — Когда–то она была прелестной тоненькой девушкой и не нуждалась ни в каких шейп–клубах… А теперь юношеская худоба превратилась в сухопарость, а пленительная Эльза Есенская — в Рыбью Кость…

Я вскинула на него удивленные глаза.

— Кстати, хотите взглянуть на ее старые фотографии? — вставая, проговорил Фирозов, и я поняла, что лекция о тайнах современного рынка на сегодня закончена.

Значит, мне незачем здесь оставаться.

— Уже поздно, — замялась я, поглядывая на часы. — Боюсь опоздать на последнюю электричку.

— Пустяки! — воскликнул Фирозов. — Мой шофер вас отвезет. — И вдруг улыбнулся своей собственной настойчивости. — Вы, наверное, думаете: ох уж эти старики, как они любят поболтать!

— Какой же вы старик?! — воскликнула я вполне искренне.

И осталась.

Итак, шейп–клуб…

Я заявилась на занятие с головной болью, но инструкторша пришла в полный восторг от моих страданий, точнее, от возможности их облегчить.

— Несколько минут в позе «халасана» (поза плуга) — и боль как рукой снимет! — воскликнула она вместо того, чтобы предложить мне таблетку.

Я испугалась, что меня не иначе как заставят пахать землю, но дело ограничилось шведской стенкой.

— Кстати, мне нужно узнать время тренировки одной моей подруги, — морщась от головного спазма, сказала я тренерше. — Где можно просмотреть список членов клуба?

— Да вы что! — Девушка в непритворном ужасе отшатнулась, как будто от нее потребовали по дешевке продать родину. — Это исключено! У нас занимаются очень, очень важные персоны, одно из условий клуба — строгая конфиденциальность. Это невозможно!

— Но моя подруга не такая уж важная персона, — заверила я. — Мы просто учились в одной школе, и мне хочется ее увидеть.