Читать книгу "Кристаль - Поль-Франсуа Уссон"

— Вот он!.. Простите, я вас перебил…

— Ничего страшного.

Широкое лицо Имира выделялось на фоне остальных. В те времена волосы у него были коротко подстрижены, но Бьорн сразу его узнал. Тем более что мощным телосложением он превосходил всех остальных.

— Значит, это малыш Имир? И что вас интересует?

— Вы его помните?

— Конечно. Я помню всех учеников. Вы думаете, комиссар, что мое кресло и моя трость делают из меня бессердечную мегеру? Тогда вы в плену иллюзий. Неужели я должна объяснять вам, как мало значат внешние признаки?

— А его брата вы помните?

— У него был брат? — удивилась директриса. — Его родители мне ничего не говорили на этот счет.

— Что вы можете сказать о его родителях?

— Не так уж много. Типичные буржуа. Довольно болтливые. В этом сын от них отличался. Его физическая сила давала ему врожденное преимущество. Здоровяк, как его называли, не бросал слов на ветер. Но если кому-то нужна была его помощь, он всегда помогал. У него благородная натура.

— Он хорошо учился?

— Хотите увидеть его табели с оценками?

— Да, если можно.

— Тогда вам придется снова лезть наверх.

Вернувшись с очередной коробкой, Бьорн отыскал табель успеваемости Имира: хорошие оценки, примерное поведение. В характеристике встречались слова «прилежный», «спокойный» и «молчаливый». Нетрудно было догадаться, что после разлуки с братом он замкнулся в себе.

Перед тем как распрощаться, Бьорн, уже стоя на верхней ступеньке наружной лестницы, не сдержался и спросил, указывая на инвалидное кресло директрисы:

— Что с вами случилось?

— Разнимала маленьких монстров, — ответила старая женщина, — когда они затеяли потасовку, которая приняла скверный оборот…

Она зацепилась тростью за металлический поручень и развернула кресло.

— Что ж, прощайте, и удачи вам, комиссар.

Пилот завел моторы самолета. Оказавшись в тепле и комфорте, Бьорн попытался собраться с мыслями. Сидя у иллюминатора, расположенного как раз над огромными винтами, он чувствовал, как в нем нарастает непонятная тревога, с которой он тщетно пытался бороться. Он беспокойно задвигался в кресле, отчего затрясся весь ряд соседних кресел, — и сидевшие в них пассажиры взглянули на него с неудовольствием. Бьорн чувствовал, как на лбу у него выступает холодный пот. Надо было отвлечься, подумать о чем-нибудь другом, чтобы перенести полет более-менее нормально. Тут он заметил пожилого человека, который, стоя в проходе, неуклюже пытался пристроить свою трость на багажную полку. Бьорн невольно сразу вспомнил трость старой директрисы. Он резко вскочил со своего места и, размахивая своим полицейским удостоверением, потребовал, чтобы для него открыли дверь.

Борясь с ветром, он проклинал себя за то, что не сообразил этого раньше: старухина трость некогда была жезлом мажоретки!

По дороге из аэропорта таксист-турок проклинал все, что видел за окном. Въехав в город, он принялся чертыхаться по поводу слишком крутых и заснеженных улиц, после чего устроил Бьорну настоящую обзорную экскурсию по Бергену: кажется, они объехали исторический центр полностью. Потерпев неудачу в штурме очередного склона, таксист уже собирался объехать его, чтобы повторить попытку с другой стороны.

— Подожди здесь, — остановил его Бьорн. — Я говорю, здесь подожди! Ты понимаешь, что тебе говорят? Ты ждать! Я возвращаться! Скоро!

Шофер, видимо вымотавшийся за день работы, взглянул на Бьорна запавшими глазами и автоматически повторил:

— Ждать! Ждать!

Хлопнула дверца. Выплюнув очередную порцию ругательств, турок нажал на газ: такси резко тронулось с места и скрылось из виду.

Бьори остался стоять посреди пустынной площади, оглядываясь по сторонам. Затем нагнул голову под порывами ледяного ветра и снова подошел к чугунной калитке пансиона для трудных учеников.

Казалось, директриса была рада его возвращению. Она то и дело одаривала его улыбкой, достала из ящика стола ароматный чай и поставила кипятить на плитке воду. Затем открыла небольшой шкафчик, где хранились сладкие деликатесы. Бьорн проглотил две коробки бисквитных медвежат с шоколадной начинкой, между тем как директриса рассказывала ему о своем славном прошлом мажоретки.

Комиссару понадобился час, чтобы вывести разговор из целого леса бесполезных сведений на нужную ему тропу. Он по крупице собирал всю интересующую его информацию. Старуха была не глупа — она не спешила выкладывать все сразу. Разговор продолжался до последней капли чая и последней крошки печенья.

Бьорн вежливо отклонил ее предложение вызвать для него такси. С помощью приятно пахнущей копирки она срисовала для него план с карты города.

Комиссар пешком направился через весь город. Здесь, в Бергене, солнце казалось более отдаленным и холодным, безжалостным. Людей на улицах почти не встречалось. Изредка заглядывая в план и одновременно заботясь о том, чтобы не поскользнуться на припорошенном снегом льду, Бьорн пытался вспомнить, когда в последний раз ходил пешком. Тщетно. Он дышал все тяжелее, но вместе с тем ему казалось, что он в хорошей форме. До Академии мажореток оставалось уже недалеко, когда очередной резкий порыв ветра вырвал план у него из рук. Бьорн даже не подумал его догонять. Он лишь проводил взглядом листок, взметнувшийся выше крыш.

Над входом в Академию мажореток, занимавшую часть здания старой гимназии, красовалась эмблема, выгравированная на позолоченной медной пластине: два скрещенных жезла и кивер с перьями.

Двери были закрыты, поблизости не наблюдалось ни одной живой души. Бьорн не колебался ни секунды. Как в старые времена, хороший булыжник решил дело. Замок подался, после того как Бьорн трижды ударил по нему, словно возвещая свой выход на сцену.

Он осторожно прикрыл за собой дверь. В конце коридора, изогнутого в форме буквы «S», оказались два маленьких кабинета, один напротив другого. Стены коридора были увешаны фотографиями мажореток. Бьорн не сразу обратил внимание, что под каждой групповой фотографией стояла дата — год выпуска очередного курса. Он достал карманный фонарик и слегка постучал им по бедру, когда тот замигал — видимо, отошел контакт.

В круглом пятне света возникали десятки улыбающихся лиц под высокими киверами. Бьорн медленно перемещался вдоль стены, разглядывая их: все они казались ему похожими. И наконец он нашел, что искал! Он буквально уткнулся носом в фотографию, чтобы убедиться, что не ошибается. Затем погасил фонарик — только не хватало здесь попасться! — и быстро обыскал кабинеты. Роясь в архивах медицинских свидетельств, он сделал еще одно открытие, даже более ошеломляющее, чем первое.

Глава 20

Эли не часто снились кошмары, но на сей раз, впервые после замужества, именно она разбудила мужа среди ночи. На рассвете, стуча зубами от холода возле плиты, она стряхнула остатки сна и взяла себя в руки. Работа была важнее страхов. Выпив чашку горячего кофе, она выбежала из дому в снежный вихрь, чтобы успеть на первый утренний автобус.