Читать книгу "Кровавый орел - Крейг Расселл"

Мёллер покачал головой:

– Ладно, добавлю для ясности, что у меня нет ни малейших сомнений: тут работал тот же преступник или преступники. Подробности в письменном отчете – после полного вскрытия. А пока посмотрите… – Патологоанатом наклонился и концом шариковой ручки показал место в разрубленной плоти на спине, из которой торчали вывернутые ребра.

Фабель нагнулся вслед за Мёллером, словно инспектируя гигиенические условия в магазине мясника. Надо абстрагироваться от того, что он рассматривает мертвого человека. Он просто изучает возможные улики, вглядывается в детали. «Долой эмоции – сосредоточься на работе!..» Но получалось плохо. Его мутило, хотелось побыстрее выскочить вон из комнаты…

– Вот, смотрите, наш «дружок» единственный раз дал маху, – сказал Мёллер. – Здесь у него рука случайно дрогнула, и мы можем по форме краев раны оценить ширину лезвия. Это был какой-то массивный инструмент типа короткого меча, или очень тяжелого охотничьего ножа, или что-то еще в этом же роде. Во время вскрытия я особенно тщательно осмотрю соответствующее место.

Фабель выпрямился и сделал долгий вдох перед тем, как сказать:

– Это его единственная небрежность?

Мёллер почесал седую бородку.

– Да. Можно с уверенностью сказать, что схватки не было. Он оглушил ее сильнейшим ударом в затылок. И затем, без суеты, занялся своей извращенной хирургией. – Мёллер указал на затылок Ангелики Блюм. – Травма в задней части черепа несовместима с жизнью – жертва умерла сразу или почти сразу. Удар был нанесен шарообразным тяжелым предметом. Затем преступник хладнокровно вскрыл грудную клетку и вырвал легкие – это его, так сказать, фирменный знак. И снова меня поражает физическая сила этого мужчины. Хирургу для подобной операции нужна грудинная пила. А этот тип обходится без техники. Несколько точных ударов кинжалом или ножом, затем разворот ребер руками… Он зверски силен.

В комнату заглянула Мария:

– Шеф, можно вас на минутку?

В гостиной работал Хольгер Браунер со своей командой.

– Взгляните-ка на журнальный столик, – сказал он Фабелю. – Что вы видите?

Фабель уставился на большой прямоугольный стол из светлого дерева. Добротный дорогой стол.

– Ничего особенного. Голый журнальный столик.

– Вот именно, – с торжеством в голосе произнес Браунер. – Голый! Ни пепельницы, ни вазочки, ни книг. – Он осветил стол одной из мощных ручных ламп. – А теперь смотрите… – Браунер наклонился к столику и стал показывать рукой в резиновой перчатке определенные места на столешнице. – Здесь что-то лежало или стояло. И здесь. И здесь. – Он выключил лампу и повернулся к закрытому занавесками окну. – Окно выходит точнехонько на юг, и комната получает чертовски много солнечного света – хотел бы сам жить в такой! Короче, прямые солнечные лучи выбеливают мебель, и этот журнальный столик не исключение. На нем заметны более темные места – там, где постоянно или почти постоянно лежали книги или другие предметы: скажем, пепельница, цветочная ваза и тому подобное.

– Но мы застали столик пустым.

– Вот именно. Однако я сомневаюсь, что очистил его наш преступник. – Браунер подошел к камину и снял с каминной доски стопу из трех книг. Нижняя книга точно соответствовала одному из темных прямоугольников на журнальном столике. Другому пятну соответствовала своим дном ваза с большого стола за спиной Фабеля. Поставив ее на журнальный столик, Браунер удовлетворенно крякнул. – Преступник аккуратист и старается оставить в помещении все, как было. Поэтому я рискну предположить, что вещи с журнального столика Ангелика Блюм убрала сама. Чтобы нечто на нем разложить. К примеру, листы каких-то документов или вырезки из газет. Что бы она ни разложила на этом столе, преступник все это забрал. Но, очистив стол, он не вернул те предметы, которые там находились, – ведь он не знал, что за предметы на нем лежали обычно.

– Вы хотите сказать, что он прихватил какие-то вещи в качестве трофея?

– Нет, Йен, – ответил Браунер, заметно волнуясь. – Я осмелюсь предположить, что это не серийный убийца-психопат. Многие серийные убийцы склонны брать «сувениры» с места преступления – это может быть какая-то личная вещь жертвы или один из ее внутренних органов. А наш преступник забирает документы. Помните, вы очень удивлялись, что в квартире Моник не нашлось ежедневника или блокнота с расписанием деловых встреч? Здесь преступник уничтожил все файлы в компьютере. Могу побиться об заклад, что при более тщательном осмотре квартиры мы обнаружим пропажу почти всех документов. Она ведь была журналисткой, да?

Фабель кивнул.

– И работала, если я не ошибаюсь, внештатно? Значит, ее рабочий кабинет не в редакции, а здесь.

– Думаю, вы правы, – сказал Фабель.

– Поэтому я советую вам просмотреть ее бумажный архив. В нем должны быть впечатляющие лакуны.

Фабель вопросительно посмотрел на Марию и Вернера Мейера, которые тоже внимательно слушали Браунера. Те молчали, также озадаченные неожиданной версией, которую предлагал судмедэксперт.

– Это что же получается? – сказал Фабель. – Скрытый объективный мотив убийства? Нет, этот парень – просто психопат!

Браунер пожал плечами:

– Может, он и психопат. Не знаю. Пусть решает ваш психолог-криминалист. Однако далеко не каждый психопат – серийный убийца с устойчивым шаблоном поведения. Вы слышали об Иване Грозном?

– Разумеется.

– Иван Грозный – царь, который сумел спаять в единое государство разрозненные и враждующие между собой русские княжества. Так сказать, отец нации. На протяжении всего своего правления он целенаправленно укреплял самодержавие. Умный монарх, толковый военачальник – и обладатель всех характеристик банального убийцы-психопата. Детство именно такое, какое формирует классического серийного убийцу: застенчивый, молчаливый, чувствительный мальчик, который никогда не видел ласки, которым с раннего возраста грубо помыкали. В детстве мучил и убивал мелких животных. Первого человека убил еще подростком. И пошло-поехало: бесчисленные акты насилия, убийства, изощренные пытки – любил бросать людей в кипяток, заживо поджаривать, затравливать собаками или скармливать волкам. Тысячи изнасилований и сотни убийств были совершены Иваном Грозным лично. – Браунер кивнул в сторону комнаты, где лежал труп, и добавил: – Тоже, кстати, любил всяческие ритуалы. Организовал что-то вроде отрядов спецназа для борьбы с боярами – войско опричников. Это спецвойско имело вид религиозного ордена, с особой символикой, а Иван был его первосвященником. Они часто насиловали, пытали и калечили, нарочито пародируя российскую православную церковную службу.

– К каким выводам вы нас подводите, Хольгер?

– Я хочу сказать, что некоторые психопаты совмещают для себя приятное с полезным. Иван Грозный, абсолютный, чудовищный социопат, лишенный чувства сострадания к людям, был умным и целеустремленным человеком, и его преступления служили определенной цели. Необузданное зверство помогало запугивать и уничтожать врагов. Таким образом Иван Грозный и преступное «я» тешил, и выполнял политические задачи!