Читать книгу "Кухтеринские бриллианты - Михаил Черненок"

– Реликвия?… Вы этим бумагам поклонялись?

– Я поклонялся своему деду, который из простых мужиков сумел стать миллионером.

– Как документы попали к вам? – строго повторил вопрос Антон.

Крохин задумался, на его впалых щеках заходили желваки. Видимо, решив, что терять больше нечего, он хмуро ответил:

– Это дело вел отец. Он работал в сыске, только что окончив юридический факультет. После революции забрал из архива все материалы, как печальную память о семейной катастрофе. После смерти отца, естественно, документы перешли ко мне.

– Вашего отца звали Яковом Ивановичем? – вспомнив рассказ деда Матвея, спросил Антон.

– Да… Моим отцом был Яков Иванович Крохин. Прошу учесть, что после революции он признал Советскую власть и не подвергался никаким репрессиям. Он честно трудился до конца своих дней.

В разговор вмешался Слава Голубев:

– Станислав Яковлевич, вы долгое время жили в Томске. В пятидесятые годы там, говорят, можно было встретить такого, знаете, чуточку помешанного старичка по прозвищу Якуня-Ваня. Вам не доводилось его видеть?

– При чем здесь прозвище?… – Крохин недоверчиво посмотрел на Голубева, как будто заметил, что его разыгрывают. – «Якуня-Ваня» – это была любимая присказка моего отца. Дальше что?…

– Да нет, ничего, – торопливо проговорил Голубев и вздохнул. – Умер ваш отец, умерла и присказка.

Крохин натянуто усмехнулся:

– Естественно.

– Кстати, когда и где он умер? – спросил Антон.

– В Томской психиатрической больнице. В пятьдесят шестом году у отца случилось тяжелое психическое заболевание, а через два года он скончался.

– Сами вы не пытались отыскать драгоценности деда?

– Столько лет спустя?… Кто ж их теперь найдет?… – Крохин задумчиво опустил голову. – Правда, однажды, охотясь в Потеряевом озере с подводным ружьем, я натолкнулся у острова на затопленные подводы. Похоже, это были подводы моего деда, но, кроме чайного сервиза, там уже ничего не было.

– А вы к старушке Гайдамаковой не обращались?

Крохин будто испугался:

– Никакой Гайдамаковой я не знаю!

Антон укоризненно посмотрел на него:

– Опять вы не откровенны, Станислав Яковлевич… Насколько нам известно, Елизавета Казимировна Гайдамакова – давняя ваша знакомая из Березовки. Если забыли, напомню, что она была у вас на приеме в больнице в этом году, девятого августа. Помните, когда вы купили у Торчкова лотерейный билет?…

– Что-о?!. – Крохин чуть было не вскочил со стула. – Мотоцикл я выиграл по собственному билету и продал его в соответствии с существующим порядком, через комиссионный магазин. Я ведь, кажется, вам объяснял, товарищ Бирюков, когда вы приходили ко мне домой. Зачем опять возвращаться к бесплодному разговору?

– Затем, Станислав Яковлевич, что в тот раз вы были со мной еще более не откровенны, чем сегодня… – Антон сделал паузу. – Хотите, расскажу подробнейшим образом всю нечистоплотную историю с лотерейным билетом?

– Нечистоплотную?… – на лице Крохина мелькнула обида и он с вызовом ответил: – Хочу!

К подобным приемам допроса Антон прибегал только в тех случаях, когда не сомневался в достоверности сведений, которыми располагал. Это давало возможность не играть с допрашиваемым в кошки-мышки и, как правило, ускоряло выяснение истины. Сейчас по лотерейному билету уголовный розыск имел ясную картину, и Антон заговорил:

– Собственно, не буду пересказывать то, что вы, Станислав Яковлевич, прекрасно знаете без меня. Это скучное занятие. Я только покажу вам одну вещь, и вы все поймете…

– Какую еще вещь? – насторожился Крохин.

Антон достал из сейфа золотой перстень, показал его Крохину и спросил:

– Узнаете?… Будете лукавить, напомню, что на этой вещице даже имеется семейный вензель Кухтериных.

Крохин изменился в лице. Показалось, будто скрежетнул зубами. Видимо, поняв, что карта бита, почти прошептал:

– Перстень стоит почти семьсот рублей, так что с Птицыным я рассчитался сполна и статью за спекуляцию мне не пришьете, – растерянно взглянув на Антона, быстро спросил: – А у Торчкова что, свидетели есть, как он продавал мне лотерейный билет?

– Разве в этом дело… – Антон брезгливо поморщился. – Откуда у вас этот перстень?

– По наследству, от матери. Вензель «АК» означает «Ариадна Кухтерина». Еще вопросы будут?

Антон наклонил голову:

– Будут, Станислав Яковлевич. Зачем все-таки приезжала к вам Гайдамакова в последний раз?

Крохин уставился взглядом в пол.

– Кажется, вспомнил теперь старушку из Березовки, – помолчав заговорил он. – Она несколько раз лечила у меня зубы, а последний раз приезжала за мышьяком. Сказала, одолевают в доме крысы. Вместо мышьяка я дал ей два пакета крысида.

– Знаете о том, что этим крысидом отравлены не только животные Гайдамаковой, но и ваша собака?

– Кто это мог сделать? – неподдельно удивился Крохин.

– Не догадываетесь?…

– Клянусь святыми!

«Есть ли для вас что-нибудь святое?» – чуть было не сорвалось у Антона, но он сдержался и спросил:

– Что вас связывало с одноруким заготовителем? Зачем он с Торчковым недавно приезжал к вам?

– Ничего меня с ним не связывало, – вяло, как будто потеряв последние силы, ответил Крохин. – Просто я иногда сдавал ему скопившуюся в доме макулатуру. Сами понимаете, кроме заезжих заготовителей, в райцентре макулатуру деть некуда. А ведь это ценность, зачем же ей пропадать…

– Ковер, завернутый в простыню, который лежал у вас в мезонине, на макулатуру выменяли?

– Какой ковер? Нет у меня в доме никаких ковров.

– Правильно, сейчас нет. А почему?… – спросил Антон и сам же ответил: – Потому, что заготовитель попутно с содержимым тайника прихватил и ковер, который перед этим вам привез. В телеге у него нашли этот сверток.

Крохин словно онемел. Диковатым, вконец испуганным взглядом заметался между Антоном и Славой Голубевым, как будто искал у них поддержки, и вдруг, захлебываясь, почти закричал:

– Значит, это он!… Он!… Его немедленно надо арестовать. Это страшный человек… Это грабитель!… Отец рассказывал, на чьей совести бриллианты моего деда, и предупреждал, что этот человек всю жизнь будет охотиться за ними. Я знал историю похищения бриллиантов, но я… я представлял его глубоким старцем…

– Правильно представляли, – перебил Антон словоизлияние Крохина. – Однорукий заготовитель не грабил купца Кухтерина, его тогда и на свете еще не было, так же, как не было и вас. Говоря вашими словами, он… потомок того грабителя. Вот и сошлись дороги двух потомков… двух наследников…