Читать книгу "Тайна чертова камня - Наталья Александрова"

Там была и фотография этой вещи.

Он сидел, не сводя глаз с блеклого, выцветшего черно-белогоснимка, и в его душе творилось что-то необыкновенное.

Узоры на этом удивительном предмете словно затягивали егодушу в глубокую воронку, вели ее по таинственным дорогам к самому центрумироздания. Он испытал восторг полета, восторг недостижимой свободы, к какойстремился всю свою жизнь.

Пели серебряными голосами фанфары, звенели колокола,благоухали цветы райского сада.

Он понял: вот она, его великая цель.

Если даже скверный снимок так прекрасен, то что же тогдаговорить о самой вещи?

Он начал собирать все материалы о Маннергейме. Для этого,несмотря на головную боль, он выучил финский язык. И всюду, в каждой книге, вкаждой газетной публикации он отыскивал малейшие упоминания об этом предмете. Ивскоре понял, что такие упоминания встречаются только в предвоенные годы.Маннергейм всюду возил эту вещь с собой, видимо, считая ее своим талисманом.

После войны она больше нигде не упоминалась.

Он впал в отчаяние. Неужели великая цель только подразнилаего, чтобы исчезнуть без следа? К тому же и головные боли становились простоневыносимыми.

Но как-то он в короткий момент передышки вспомнил о своейизбранности, о том, что он отличается от прочих людей, – и устыдился. Еслисудьба избрала его, она позаботится о том, чтобы довести дело до конца. Нужнотолько верить.

И его вера принесла плоды.

Совершенно случайно ему в руки попало письмо из Австралии.

Почтовое ведомство не смогло отыскать адресата, и на всякийслучай это письмо показали одному из сотрудников библиотеки, который занималсяисторией Выборгского края.

На столе у этого сотрудника он и увидел это письмо.

Увидел – и сразу понял, что это – знак судьбы.

Он украл письмо, вскрыл у себя в комнате и прочитал.

Старая женщина из Австралии писала своему потерянному братуо том, что случилось почти семьдесят лет назад, во время советско-финскойвойны. О том, как к ним в дом пришел раненый финн, денщик и доверенный человекгенерала Маннергейма, и перед смертью, в бреду, рассказал, что спрятал в лесу,в надежном месте, очень важный предмет.

Та старая женщина была финкой, и она писала своему брату,что тот предмет является исторической реликвией, важной для Финляндии, и чтоего нужно найти и вернуть стране…

Он сразу понял, о чем идет речь.

Понял и начал искать, опираясь на указания письма.

И когда он уже почти нашел эту вещь, головные боли сталипросто невыносимыми.

Его осмотрел хороший врач и сказал, что необходима срочнаяоперация, иначе он не проживет и месяца.

И еще этот врач сказал, что после операции он может потерятьпамять.

Потерять память? Но тогда он не вспомнит, где спрятана тавещь, которая придавала его жизни великую цель!

До операции оставалось несколько дней.

И тогда в его голове сложился план – как сделать так, чтобы,даже потеряв память, он смог после операции найти ту вещь, обрести смысл всейсвоей жизни. Как оставить послание самому себе. Такое послание, котороеневозможно будет не заметить.

Это послание нужно написать кровью.

Большой кровью.

Для этого придется убить несколько человек, но что это за ценаза великую цель? Не он сказал, что цель оправдывает средства. А эти жалкиелюдишки, которых придется принести в жертву… все равно их жизни бесполезны ибессмысленны, как жизни муравьев, снующих возле разоренного муравейника!

Он стал очень изворотливым и хитрым, ведь ему нужно было,чтобы никто ни о чем не догадался, чтобы его не поймали…

Два года назад он совершенно случайно, идя рано утром наработу, нашел паспорт Никодима Прохорова. С фотографии смотрело относительномолодое заурядное лицо. По какому-то наитию он не выбросил паспорт и не сдалего в милицию, а положил в толстенный русско-финский словарь. И вот теперьпаспорт пригодился – несомненно, это сама судьба подсказывала ему, какпоступить.

Он совершил задуманное и пошел на операцию под чужим именем,не сомневаясь, что, если останется жив, получит послание от самого себя инайдет ту вещь, которая придавала высокий смысл его существованию.

Елизаветино поле оказалось всего-навсего большой поляной.Трава на ней стояла стеной, увядающие метелки иван-чая рассылали вокруг своисеребристые семена, стрекотали кузнечики, и даже шмель прилетел на какие-тобелые цветочки.

– Вишь ты, – с неудовольствием заговорил дедСемен, – как Игнатьевна померла, так и косить некому. Раньше-то она длякозы сена здесь накашивала, я ей еще помогал поросль срубать. – Он махнулрукой в сторону, где буйно разрастались непонятные кусты. – Если их нетрогать, они все поле займут, очень живучие, траве места не оставят. Так что мыпо траве не пойдем, к Егерской тропе я тебя и так выведу.

Они обогнули поле, прошли между невысокими елочками, гдеНайда вспугнула большую птицу, которая с шумом взлетела вверх.

Егерская тропа скорее напоминала неширокую лесную дорогу.Дед Семен свистнул собаку и ходко припустил вперед, Надежда едва поспеваласледом.

Шли минут сорок, Надежда начала уже уставать, но дед шагал вхорошем темпе, как заведенный, так что ей стыдно было просить передышки.Наконец справа лес поредел, показались мелкие сосенки и отцветшие кисточкитаволги.

– Вот оно, Куликово болото, – сказал дед Семен.

Надежда перевела дух и утерла со лба выступивший пот, соседже выглядел, как обычно, ничуть не запыхавшимся.

– Походи с мое по лесу, – усмехнулся он,перехватив ее взгляд, потом достал нож и срезал две молоденькие березки дляпалок.

Надежда тут к месту вспомнила замечательный фильм «А зориздесь тихие», как герой обучает там Лизу Бричкину идти через болото. Для палокнадобно брать непременно свежее дерево, а то сухая слега может подломиться.

– Ты не смотри, что оно небольшое, – согласнокивнул Семен Степанович, – это болото суровое. В дождливое лето я бы тудаи не сунулся. Худое болото, опасное.

– А с виду и не скажешь… – протянулаНадежда, – сосенки молодые, трава зеленая…

– Ага, трава, – усмехнулся дед, – ты в тутраву не вздумай ступить, там самая трясина и есть. А сосенки эти я уж леттридцать такими вижу. Не растут они, болото из них все соки высасывает.

– Как же мы пойдем? – растерялась Надежда.

– Есть проход, – нахмурился дед, – только тыза мной ступай, след в след, в сторону – ни-ни!

Он прошел немного вдоль болота, потом отвел густоразросшиеся у берега камыши и пощупал ногой в сапоге илистую жижу.