Читать книгу "Аполлоша - Григорий Симанович"

– Кто вырубил?

– Неизвестно, клянусь. Они следили, за ними следили. Конкуренты какие-то, бандиты.

– Убили?

– Не убили – вырубили! Они очнулись, не помнят ничего. Роберт сказал, бандиты в белых халатах, под врачей работали.

– Где статуэтка, где хозяин квартиры? Осталось десять секунд. Ну?!. – теперь дуло пистолета переместилось к глазу, почти касаясь века.

– Я не знаю, и Роберт не знает, мамой нашей клянусь! – завизжал Ашот. – Статуэтки не было в квартире, хорошо искали, везде рыли – не было. А хозяин исчез, Роберт говорит, те, другие, его с собой забрали, сам уйти не мог, без сознания был.

– Верю, педофил, верю тебе! Оставлю жить, будешь телочек трахать. Только сейчас не соври мне, последнее испытание: на кого Роберт работает, имя?

Чуть просветлевший взор Ашота подернулся пеленой смертельной тоски.

– Мамой клянусь, детьми клянусь – не знаю, он не говорил никогда, я не спрашивал. Только один раз сказал, что очень большой человек, армянский человек, все может, очень опасный. Когда по фото искали этого мужика, Роберт сильно боялся, говорил – шеф кастрировать обещал. Имя не знаю, клянусь!

– Верю! Живи! Одно условие: если о нашей встрече кому-нибудь хоть пикнешь, Роберт твой сразу узнает, кто его сдал с потрохами, а моему шефу доложу, кто его малышку несовершеннолетнюю совратил. Адрес забыл, девочку забыл, меня забыл, все забыл – усек? В твоих интересах. Вали отсюда! Штаны не забудь. Зассал мне тут все, педофил хренов…

Через десять минут Ашот Малян уже сидел в свой машине и пытался поверить, что жив.

«Бандерас» – Нагибин велел Катеньке быстро все прибрать и исчезнуть из города немедленно, мотать в свой Ногинск и не вылезать, пока не разрешит. Знал, что она не ослушается. Слишком многим была обязана юная наркоманка и проститутка красавцу-оперативнику. Да и влюблена была как кошка. Увы, безответно.

Глава четвертая. Головоломка

Сергей Алехандрович Нагибин, ко всем своим незаурядным профессиональным качествам, обладал еще одним, редким для этого рода деятельности и далеко не всегда полезным: он умел сострадать людям – в глубине души, можно сказать тайно.

Сочувствие и отчетливая симпатия к Георгию Арнольдовичу Колесову возникла, еще когда слушал историю жизни, дружбы и сперва нелепой, а потом фантастической битвы этих двух «пришельцев» из советской эпохи за место под солнцем российского капитализма. Тут же и просьба заказчика не оставлять несчастного, страдающего человека своим вниманием.

Посему Нагибин отправился прямиком к Колесову, настраивая себя по дороге не тратиться интеллектуально, приберечь до «напарника». А новых вопросов хватало.

По дороге ответил на звонок, которого ждал. Разлюбезнейший Роберт Малян вкрадчиво, на эзоповом языке дал понять, что сегодня можно бы встретиться в салоне, выпить китайского чайку, поговорить о деле. Нагибин извинился – в ближайшую неделю крайне занят, поездка по бизнесу. «Надеюсь, на следующей, когда вернусь, будет повод предметно обсудить и вторую проблему, которой мы с вами касались». – «Ну разумеется, Сергей Ильич! Все материалы будут со дня на день».

Бравурная интонация плохо микшировала нотки неуверенности, и Нагибину ничего не стоило их уловить. Он распрощался и мысленно приплюсовал еще один косвенный аргумент к только что полученной информации.

Человек Утинского, охранявший Колесова, дислоцировался вполне профессионально: даже Нагибин не сразу его приметил. Георгий Арнольдович открыл, предупрежденный звонком. Был он бледен и жалок в старом своем домашнем халате поверх не первой свежести майки, в изношенных коричневых тапочках, с остатками шевелюры, коих давно не касалась расческа. Похоже, не ел он, и не спал, и не брился давненько, судя по красным глазам и впавшим щекам под рыжеватой щетиной.

– Э нет, дорогой Ватсон, так не годится! – изрек Нагибин, усаживаясь в уже привычное кресло. – Мне нужен ваш активный мозг и интеллектуальный оптимизм. А вы себя морите голодом и бессонницей.

– Я ем и сплю, только этим и занимаюсь, – пробурчал Гоша.

– Не вешайте мне на уши макаронных изделий, – добродушно парировал сыщик. – Ладно, к делам нашим скорбным… Вот вам исходная информация: друга вашего Игнатия антиквар Малян и его шпана не крали!

– Как?

– Не успели. Их нейтрализовали конкуренты в белых халатах, косившие под врачей «скорой помощи». Силовыми методами, каким-то хитрым приемом проникли в квартиру, когда Игнатия Васильевича то ли пытали, то ли усыпляли, то ли уговаривали сознаться, где фигурка. Одни бандиты вырубили других и похитили человека. А теперь, мой изможденный друг, догадайтесь с трех раз, кто и зачем стибрил из вашей квартиры статуэтку.

– Они же и похитили, санитары, банда номер два. Выпытали у Игната и влезли ко мне.

– Я в юности увлекался стихами, – неожиданно констатировал Нагибин. – Кое-что выучил наизусть. Вот у Бориса Пастернака есть такие строчки: «И тот же тотчас же тупик при встрече с умственною ленью…»

– Знаю, подражание пушкинским «Стансам». «В надежде славы и добра…» – ну, и так делее…

– О, да вы энциклопедист, Ватсон! Так вот, ваша версия – результат умственной лени и недостатка витаминов. Кто бы ни украл статуэтку – один хрен, Игнатий Васильевич для них обуза. Он нужен лишь в том случае…

– …если бандиты как-то узнали тайну Аполлоши и хотят выведать все, – подхватил Колесов.

– Конгениально, Ватсон! – воскликнул сыщик.

– Поздравляю, этим словечком вы удачно скрестили Шерлока Холмса с Остапом Бендером, – легкая улыбка на Гошином лице убедила Нагибина, что «совместное следствие» благотворно влияет на пошатнувшуюся психику клиента.

– Конечно, другой целью может быть убийство вне квартиры с последующим избавлением от трупа – закопать в лесу, растворить в кислоте и прочие милые шалости. Я делал это предположение, когда думал об операции Маляна и его шайки. Но те охотились именно за антиквариатом. И легко могли воспользоваться тем же пентоталом, например, какой вкололи вашей подруге в одно незаметное местечко, – только в другой дозировке и в другом сочетании. И забыл бы ваш Игнатий навсегда не то что пару минувших недель, а и как зовут его, и в каком городе проживает. А мог и концы отдать. Но, сдается мне, не успели. А вот «санитары»… Тем статуэтка вообще могла быть ни к чему. И даже более того: не уверен, что они вообще знали о ее существовании. Вот что проистекает из вашего смелого предположения.

– Простите, Сергей, но я ничего не понимаю. Тогда зачем…

– Шерлок, – Георгий Арнольдович, называйте меня Шерлок! Играть так играть! Хотите спросить, милый Ватсон, зачем они взяли статуэтку? У меня лишь одно объяснение: они вытрясли из Игнатия сокровенную тайну. Под угрозой мгновенной смерти. Церемониться им было некогда. У них там полутрупы валяются, сосед может нагрянуть, на «скорую» кто-то внимание обратит или, к примеру, неожиданный гость заявится. Сам Игнатий Васильевич про нее говорить бы не стал даже в диком испуге, потому что – не спрашивали. А если бы и сказал – не поверили бы эти люди: бандиты – они ведь реалисты. Даже мы с вами не поверили бы в такую ересь несусветную: волшебная бронза, которая на бирже золото кует. Бред!