Читать книгу "Медовый десерт - Эми Эндрюс"

Таш кивнула, уже проваливаясь в сон. Она сжала пальцы Грейс, и та вспомнила, как в детстве племянница всегда забирала ее руку в свое безраздельное пользование.

Но никогда раньше это не доставляло ей такой радости, как сейчас.

— Расскажи, что ты помнишь о ней, — прошептала Таш.

Грейс взглянула в сонное лицо девочки и почувствовала, как сердце бьется в груди, причиняя боль, а к горлу снова подкатывают слезы. Грейс проглотила комок, который мешал говорить, и начала свой рассказ:

— Помню, однажды, когда твоей маме было пять лет, она захотела скейтборд…

Десять минут спустя пальцы Таш разжались, а ее дыхание стало глубоким и ровным. Грейс посидела рядом с племянницей еще минут десять, просто наблюдая, как она спит. Она почувствовала, что тяжелый груз свалился с ее плеч и что Таш наконец вернулась к ней.

Не желая терять время, Грейс осторожно убрала руку. Ей нужно было ехать домой и привезти кое-какие вещи. В тот момент, когда она встала, в палату вошел Брент.

Они посмотрели друг на друга, и на секунду воцарилась тишина. В воздухе повисли воспоминания о том, что произошло этой ночью в комнате для дежурных врачей.

— Привет, — сказала она слегка охрипшим голосом.

— Привет, — ответил он, стоя в дверях и держа руки на бедрах, прежде чем войти. — Я зашел проведать…

— Ш-ш-ш, — оборвала его Грейс. Она приложила палец к губам и указала на спящую Таш. — Ей только что дали обезболивающее.

— О, извини, — пробормотал Брент, тихо подходя к изножью кровати. — Как лодыжка? — прошептал он, прощупывая пульс на ноге и едва касаясь при этом пальцами пульсирующей артерии.

— Болит.

Он кивнул.

— А голова?

Грейс улыбнулась, несмотря на внутреннее смятение:

— Думаю, по ощущениям сравнимо с лодыжкой.

Брент взглянул на Грейс:

— А ты?..

— Ш-ш-ш, — зашикала на него Грейс, когда Таш пошевелилась во сне. От голоса Брента палата, казалось, содрогнулась.

Или виной тому был бешеный стук ее сердца?

Она схватила его под локоть и отвела в дальний угол.

— Прости, — извинился он.

Она пожала плечами:

— Все в порядке. Только давай говорить потише, ладно?

Он стоял так близко, что она чувствовала свой запах на его коже, он чувствовал свой на ее.

— Ты выглядишь заплаканной, — прошептал он, подавив в себе желание убрать непослушную прядь ее волос за ухо. Он заметил ее покрасневшие, припухшие глаза за стеклами очков, как только вошел в палату.

— Ах да, — сказала Грейс, прикасаясь к лицу и испытывая внезапную неловкость за свой внешний вид. За последние восемь часов она кричала, плакала, была напугана до полусмерти, занималась любовью и спала, сидя на жестком, неудобном пластиковом стуле.

Вид у нее, должно быть, тот еще.

Поскольку мысли разбегались при виде его позы со скрещенными руками, от которой его плечи и грудная клетка казались еще шире, Грейс уставилась в пол.

— Мы с Таш долго разговаривали. И плакали. — Грейс тихо усмехнулась, а затем посмотрела на него. — Знаешь, Брент, я думаю, с ней все будет в порядке.

Она хотела, чтобы он знал это. Ей было нужно, чтобы он знал. Конечно, от этого вряд ли что-то изменится.

— Впереди еще долгий путь. Бушующее море так быстро не успокоится, но мы сделали огромный шаг навстречу друг другу, — продолжила она.

Брент чувствовал облегчение Грейс, видел, как у нее в душе зародилась надежда. Он хотел прикоснуться к ней — положить руки ей на плечи и прижать ее к себе. Но изменения, происходившие в семье Грейс, еще не означали, что их отношения тоже изменятся.

Она только что сказала, что предстоит долгий путь. И он не собирался в очередной раз подвергать риску свое сердце. Он вполне мог жить с безответной любовью — ему удавалось это на протяжении двадцати лет, с того самого дня, когда она ушла.

Но он бы не пережил, если бы она отвергла его во второй раз, хоть ему и были бы понятны ее мотивы.

— Отлично, — произнес он, понизив голос и спрятав руки в карманы. — Это и вправду здорово, Грейс.

Она увидела его искреннюю радость, и ее лицо озарилось лучезарной улыбкой.

— Это такое облегчение.

— Могу себе представить.

Они снова замолчали, продолжая смотреть друг другу в глаза; их улыбки постепенно растворились — вновь нахлынули воспоминания о страстном свидании, и в воздухе повис запах страсти.

Брент судорожно набрал воздуха в грудь, поскольку тело его одолевали две могущественные силы. Любовь и влечение. Если он не скажет что-нибудь прямо сейчас, то снова заключит ее в свои объятия.

Или, того хуже, признается в любви.

Он должен был отстраниться от Грейс и физически, и эмоционально. Должен был дать ей понять, что произошедшее между ними несколько часов назад — не более чем недоразумение.

Внезапно мысль о том, чтобы вернуться на прежнюю должность в больницу «Ройал Мельбурн», показалась ему весьма привлекательной. Работать с ней бок о бок, испытывая только лишь сексуальное влечение, было тяжело, но возможно. Теперь же, когда в этом уравнении появилась еще и любовь, он вряд ли сможет видеть ее каждый день и в конечном итоге не сойти с ума.

Грейс же, скорее всего, займет его должность в этой больнице — она ведь хотела этого с самого начала.

В результате все останутся в выигрыше. Не считая того, что он будет страдать. Брент отступил от нее на шаг и откашлялся:

— По поводу того, что произошло…

Грейс задержала дыхание. Его присутствие действовало на нее как наркотик, и ей захотелось снова сократить расстояние между ними до минимума.

Но ведь он отступил назад. Что тут непонятного?

— Прости, это была моя вина, — поспешно произнесла она. — Я была расстроена, а ты… ты просто хотел меня утешить. Я… Давай просто забудем об этом, ладно? И знаешь, это… это притяжение между нами… наверное, теперь мы от него избавимся, да? Возможно, это был акт очищения, нужный нам обоим.

Брент кивнул, хотя знал, что никогда не избавится от этого притяжения. Что будет любить ее и вспоминать их свидание в комнате для дежурных врачей до конца своих дней. Не вынимая рук из карманов, он начал покачиваться взад-вперед на пятках.

— Точно. Я просто хотел убедиться, что ты думаешь так же.

— Конечно, — поспешно заверила она его.

Готовность, с которой она ответила, поразила Брента в самое сердце. Нужно было уходить. Оставаться рядом с ней, осознавать, что он любит ее, но никогда не соединится с ней, становилось невыносимым.

— Хорошо. Еще увидимся.