Читать книгу "Беру все на себя - Евгений Красницкий"

Потом, спохватившись, что получается как-то несолидно — собрались на совещание, а начали с базарного препирательства — сменил тон и, указывая на стоящего рядом с носилками Колоброда, спросил:

— А этот чего сюда приперся? Кто его звал?

Колоброд, игнорируя Мишкино замечание, полез было на ладью, но отиравшийся в пределах видимости Антон подскочил и ухватил его за рубаху:

— Куда? Не велено!

Огневец резко отмахнулся, явно собираясь заехать по уху наглому мальчишке, но Мишкин адъютант вовремя пригнулся, а когда Колоброда развернуло от собственного богатырского замаха, ловко пнул того под колено. Колоброд ойкнул и неловко сел на землю.

— Туды тебя, недоноска, так-растак…

На Антона эта тирада не произвела ни малейшего впечатления. Он вопросительно глянул на своего сотника, уловил поощрительный кивок, отскочил подальше от взбешенного огневца, сдернул с плеча самострел, взвел его и наложил болт.

— Не велено! Стрелять буду!

— О как, дырка сзаду! — прокомментировал мизансцену Семен Дырка, хоть и удивленно, но не без затаенного удовольствия.

— Уйми своего сосунка! — вызверился на Мишку Колоброд, но подниматься на ноги или делать резкие движения поостерегся.

Мишка его опасения понял — кто его знает, а вдруг и вправду стрельнет — и повторил свой вопрос более решительным тоном:

— Так на кой он тут? На думу только начальные люди званы!

— Я вместо Семки здесь остаюсь! — снова подал голос соперник Дырки. — Он раненый, назад уплывает. Я теперь начальный человек!

— Семен, воевода Погорынский нам с тобой дела вести указал. — Мишка подчеркнуто адресовал свои слова только «адмиралу Дрэйку». — Других нам не надобно. Ежели ты немощен…

— Да клал я на то, что там твой воевода указал!!! — Похоже, Колоброд «закусил удила». — Совсем обнаглели щенки!!! Да мы вас…

— Кхгрм!!! — многозначительно прокашлялся Егор и принялся с преувеличенным вниманием рассматривать что-то в кроне ближайшего дерева.

На берегу возле борта «штабной» ладьи разлилась тишина. Антон умоляюще пялился на Мишку, ожидая приказа на выстрел, Семен Дырка переводил взгляд с Мишки на Егора и обратно, Треска торчал столбом с невозмутимым видом, словно происходящее его не касалось. Егор, наглядевшись на листья и ветки, склонил голову набок и принялся сосредоточенно ковырять мизинцем в ухе.

— Антон!

— Здесь, господин сотник!

— Ступай к поручику Демьяну. Скажешь, чтобы подошел сюда с десятком отроков, а то Колоброд по купанию, видать, соскучился. И напомни поручику Демьяну, что приказа доглядывать за огневцами никто не отменял. Исполнять!

— Слушаюсь, господин сотник!

Колоброд метнулся глазами вслед убегающему Антону, зыркнул в сторону Мишки, а потом уставился на Семена Дырку, словно требуя от того вмешательства и прекращения всего этого безобразия. Егор тяжело вздохнул, внимательно обозрел кончик мизинца и снова запустил его в ухо. Семен Дырка тоже глянул вслед Антону, потом обернулся к ладье и собрался что-то сказать, но Мишка его опередил:

— Честной муж Семен из села Огнева! За хулу, прилюдно излитую на воеводу Погорынского ТВОИМ человеком, вира — гривна серебром! Разочтешься при разделе добычи. И образумь СВОИХ людей, иначе в другой раз за поносные слова на боярина Кирилла велю язык урезать!

На лице «адмирала Дрэйка» сменилась целая гамма выражений. Сначала он, видимо, собрался возмутиться — какая такая вира? Потом возмутиться еще больше — за союзниками, можно сказать, братьями по оружию, доглядывать? И лишь затем до него дошло не только то, ЧТО было сказано, но и КАК это было сказано: «ТВОЙ человек», «СВОИХ людей». Мишка, также, как недавно Егор его самого, вталкивал Семена в статус первого лица среди огневцев, и недвусмысленно указывал на отдаваемое ему погорынцами предпочтение перед Колобродом.

Носильщики-огневцы присутствовали при произошедшем, хоть и безмолвно, но явно небезучастно. Переглянувшись между собой, они, не дожидаясь указаний, дружно крякнули и вздели носилки с Семеном Дыркой над бортом ладьи.

— Э-э! Полегче! — забеспокоился Семен. — Не уроните, дырка сзаду!

— Не боись! — отозвался один из передней пары. — Как дитя донесем! — подхватил второй.

Они ловко пристроили переднюю часть носилок на планширь и сами перелезли с берега на ладью, чтобы принять «ценный груз». Колоброд глянул на «подъемно-транспортную операцию» со злобной тоской, сплюнул и, пробормотав под нос нечто ругательное, пошел прочь.

«Вот таким, значит, образом, сэр Майкл? Что ж, врага вы себе в лице мистера Колоброда, эсквайра, нажили, но это мелочь. А вот то, что у „адмирала Дрэйка“ образовалась в Огнево-тауне изрядная оппозиция — очень важно. Теперь „адмиралу“ без поддержки воеводы Погорынского никуда не деться. М-да-с, разделяй и властвуй… „Кхе!“ — как изволит выражаться их сиятельство лорд Корней».

Треска, сохраняя невозмутимо-величественный вид, тоже решил взойти на борт, но торжественного восшествия не получилось. Сначала, перекинув ногу через планширь, он умудрился сесть на край собственного плаща, отчего при попытке выпрямиться чуть этим же плащом и не был удушен. Затем ножны меча совершенно непонятным образом оказались у него между ног, а непривычное к тяжести доспеха тело повлекло вперед так, что, опершись на поврежденную ногу, Треска охнул от боли и вынужден был опуститься на четвереньки. В довершение всех бед дрегович, пытаясь подняться на ноги, ухватился обеими руками за планширь и не заметил, что зацепился ожерельем за утку.[19]Нитка, естественно, лопнула и стеклянные бусины дождиком просыпались Треске под ноги.

Мишка деликатно отвернулся, Егор продолжил увлеченно ковыряться в ухе и лишь один Семен «посочувствовал» дреговическому старейшине:

— Ребяты, помогите ему! Убьется же с непривычки, дырка сзаду!

Треска, раздраженно отмахнувшись от протянутой руки, поднялся на ноги, громко сопя, взобрался на кормовой помост и, красный, как свеклина, уселся рядом с Егором.

«Да-а, а ты ведь дикарь, честной муж Треска! У себя в Уньцевом увозе ты, может, и хорош, и авторитетен, но стоит тебе хоть чуть-чуть выпасть из привычного уклада, и куда что девается? И впрямь сущий дикарь! И побрякушками обвешиваешься, как папуас, и наряжаешься неуместно, в приятном заблуждении, что выглядишь „не хуже других“, и в смешное положение себя то и дело ставишь… Какое разительное несоответствие лубочно-благостному представлению потомков о далеких предках! Упрели вы начисто, уважаемые родовичи, в лесных дебрях сидючи, не работает, ей-богу не работает формула „по старине, как от пращуров заповедано“! Голимый консерватизм, переходящий в полную неадекватность, выходит.