Читать книгу "Стратегия блицкрига - Алексей Фомичев"

В лагерь проникли три группы, обойдя сторожевые посты и миновав псарню возле дома графа Беока. В здешних местах собаки были скорее редкостью и роскошью, чем привычными домашними животными.

Собак натаскали на дичь и мелкую лесную живность. Но в качестве охранных они никуда не годились. И привыкли, что вокруг много людей, а гавкать на них нельзя.

Четвероногих помощников не тронули, подкинули мяса и прошли дальше. Группы разделились: одна пошла к дому Беока, а две к конюшням.

Граф Беок жил в двухэтажном срубе с несколькими просторными комнатами, двумя очагами и окнами, забранными слоистой слюдой. Такую слюду привозили из империи, стоила она очень дорого. Правда, сквозь нее мало что можно разглядеть, зато лучи светила проникали внутрь помещения и давали неплохой свет.

Кроме графа тут жила его семья – жена и двое детей, а также прислуга. У дверей всегда дежурил воин, он же посыльный. Ночью он спал в прихожей, а днем сидел на улице.

Набегавшись за сутки с поручениями, посыльный крепко спал и не слышал, как тихонько скрипнула входная дверь и в проеме на мгновение возникла бесформенная фигура, едва различимая в слабом свете спутника.

Спустя пару мгновений фигура подкралась к лежаку, присела, замерла, определяя, где голова посыльного. Потом левая рука ночного визитера легонько толкнула воина и тот сонно буркнул, дернув ногой. В тот же миг острие ножа вошло точно в сердце. Воин вздрогнул всем телом, утробно булькнул и затих, прижатый к лежаку.

В дверь просочились еще две фигуры. Одна достала из складок одежды огниво, зажгла небольшой пучок пакли. При слабом свете три фигуры обменялись жестами, после чего две пошли к узкой лестнице, а третья скользнула к низкой двери в другом конце комнаты.

Граф проснулся от какого-то кошмара. Лежал с открытыми глазами, глядя в темноту и слушая сопение жены. Вспоминать ночной ужас не было желания. Зато возникло желание опустошить переполненный мочевой пузырь. На ночь напился слабого вина и кваса, а теперь вот надо идти вниз.

Деревянных бадеек под кроватью граф не признавал и даже детей приучал посещать отхожее место на задке сруба в любое время. Правда, для этого приходилось будить слугу, дети одни идти боялись.

Граф сел на кровати, откинул покрывало, тронул голую ногу жены. Та привыкла спать в длинной рубашке, но граф любил, когда она спала голой. Это его здорово заводило. Вот и сейчас касание горячей кожи пробудило в нем желание. Но первое желание перевешивало и граф нехотя нашарил ногами легкие плетенки из лыка и кожи.

Он встал, накинул плащ, не желая идти голым, добрел до двери, привычно повернул щеколду и толкнул дверь. Свет, нестерпимо яркий в кромешной тьме, ударил его по глазам. Граф зажмурился, сердито буркнул: «дурак», полагая, что это посыльный пришел за ним, и протянул руку к огню, желая отвести его подальше.

Застигнутый врасплох диверсант мгновение промешкал, явно не готовый к такой встрече, но быстро пришел в себя. Еще быстрее действовал второй, он схватил графа за руку, рванул на себя и врезал коленом в пах.

Графа согнуло от нестерпимой боли. Он раскрыл рот, чтобы выругаться, но получил еще один удар по шее, потерял равновесие и почти упал на пол. Сильные руки подхватили его, острый клинок пронзил печень, потом сердце.

Так же бережно руки опустили обмякшее тело на пол. Диверсанты осветили лицо графа. Его уже знали в лицо, так что опознали сразу.

Дело сделано быстро и тихо. Убивать домочадцев приказа не было. Диверсанты спустились вниз, нашли третьего и выскользнули через заднюю дверь во двор. На очереди был сруб, где жили два помощника графа. Следовало спешить, вот-вот поднимается шум у конюшен.

* * *

Бесшумно проникнуть к конюшням не вышло. Беок велел готовиться к выходу с раннего утра, и кузнецы даже ночью перековывали лошадей, воины и слуги проверяли упряжь, готовили фураж и припасы. Так что в конюшнях и в соседних строениях было полно народу. Во дворах горели факелы, прямо на улице, посреди небольшой площадки пылал костер.

Лейтенант Садро поменял план на ходу. Вместо скрытого проникновения диверсанты пошли на штурм.

Сперва сняли нескольких часовых, взяли их одежду и доспехи и подошли к конюшням открыто. Наглость помогла, никто и не думал, что в лагере могут быть чужие. А когда обман заметили, было поздно.

Зажигательные бомбы подожгли две конюшни, пламя быстро охватило сухое дерево и перекинулось на другие строения. Попавшие в огненный капкан лошади своим ржанием перебудили лагерь.

Поднялась паника, воины выскакивали из жилищ полуголыми, сжимая в руках топоры и копья. Кто-то отдавал приказы, кто-то кричал, кто-то звал на помощь.

Держась в тени и на задворках, диверсанты отстреливали налетавших на них врагов и шли дальше. Суматоха и бестолковица только помогали им, прятали не хуже деревьев и кустарников.

Потом в другом конце лагеря запылали два сруба и воины короля бросились туда, гасить и спасать.

Отсутствие единого управления, суматоха, пожары внесли сумятицу и разброд. Никто не понимал, что произошло, никто не мог трезво оценить обстановку. А граф Беок и его ближние помощники погибли в огне.

Да еще разбуженные бабы, дети и слуги путались под ногами, кидались к воинам в поисках защиты и частично парализовали дружину.

* * *

В такой обстановке диверсанты себя чувствовали как рыба в воде. Незамеченными они скользили между срубами и дворами, перехватывая и убивая наиболее активных дружинников и младших командиров. Если же их все-таки обнаруживали – пускали в ход клинки и арбалеты, уходили во мрак и растворялись бесследно.

Попытки догнать их заканчивались гибелью дружинников. Да и преследовать было некогда. Горели четыре из шести конюшен, три сруба и несколько строений. Воины и слуги спасали самое ценное – людей, коней, провиант.

Под шумок диверсанты сумели увести с десяток верховых коней, напоследок отравили воду в двух источниках и растворились в темноте.

Утром слабые лучи светила с трудом пробивались сквозь плотную завесу тумана и не менее плотную завесу дыма. Всю ночь полыхал пожар, огонь с подожженных строений перекинулся на соседние, воины и жители лагеря бегали как проклятые с ведрами, но уберечь от пламени смогли далеко не всё.

Сумятицу в аврал вносили отдельные младшие командиры, желавшие немедленно найти и уничтожить вражеских диверсантов и уведшие за собой в ночь целые отряды. Кое-кто желаемого достиг, наткнулся в темноте на противника, но понять это смог только в последний момент, перед самой смертью.

Лейтенант Садро заранее выставил две засады, в которые и угодили десятка полтора дружинников. Остальные группы бестолково пробегали по соседним кустам, никого не нашли, зато отсутствовали в самый нужный момент.

И все же пожары потушили. Однако радости это ни у кого не вызвало. Ставший внезапно для себя старшим барон Вертэ – командир конного отряда – мрачно подсчитывал потери и убытки.