Читать книгу "Одаренная девочка и так себе каникулы - Мальвина Гайворонская"

я вам с Катей «Повесть о Гэндзи» выдам? Развлечетесь.

Девушки недоуменно переглянулись.

– Ну та японская книжка в переводе Александра, – продолжила Ирина. – Может показаться занудной, но в паре мест я просто орала. К примеру, главный герой около года по ночам к девушке ходил и только после этого разработал хитрый план, как увидеть ее лицо.

– Шутишь, – удивилась Катя.

– Тыща лет назад, Япония, порядки совсем другие, – развела руками Ира. – Принести?

– А нельзя взять чего-нибудь нормального, современного из твоей библиотеки? – с надеждой уточнила Гена.

– Учитывая, куда вы собрались, книги тащить – нет, – отбрила та, снимая и передавая Пандоре куртку. – Одно дело – если нас всех поубивают, и другое – если при этом еще и книжный фонд пострадает. А рукописи Пня не жалко, их я на учет не ставила.

Как и ожидалось, подростки не уловили причинно-следственной связи. Эх, когда-то и она, Ирина, была такой. А потом устроилась на работу, познакомилась поближе с библиотечным делом да полным набором сопровождавшей его бюрократии и четко для себя решила: никаких утрат. Сиди потом ночами, сверяй хронологический охват представленных в книготорговых организациях версий и разбирайся с направлениями на замену… Еще и бумаги фиктивных комиссий оформляй, брр. Такого и врагу не пожелаешь, не то что преемнику.

Ничего, подрастут – поймут.

Глава 13. Дела давно минувших дней

– Поскольку вы – несовершеннолетняя, согласно законам Российской Федерации, я несу ответственность за ваши жизнь и здоровье.

– Не хочу намекать, Буся, но у ИИ в России прав еще меньше, чем у ребенка.

Выдержка из жаркой дискуссии в багажнике «роллс-ройса»

Катю, Гену, Ирину проводила. Опекуна успокоила. Поужинала. С Ганбатой в «Сладкие небеса» поиграла. Репе пузико почесала. На завтра рюкзак собрала. Офигеть, конечно, каникулы: Дору так и тянуло поставить им 3 из 10 с припиской «не рекомендую». Ну хоть отоспаться наконец-то…

…Не получится, судя по знакомому ненавязчиво-интеллигентному стуку в дверь. Глубоко вдохнув и ме-е-е-едленно выдохнув, Пандора села, распрямила спину и со всей дури влепила кулаком в подушку, жалея, что наволочка идеально белая и ни капельки не отдает в рыжину. Лишь чуть больше недели без родителей, а уровень скептицизма по отношению ко взрослым уже категорически превысил допустимые пределы. Теперь-то чего случилось?

Нет, серьезно. Целый день она пристально следила за их маленькой группкой и изо всех сил старалась не дать сомнениям или, не дай бог, страху отразиться на лице или в тембре голоса. Вернувшись, она продолжила исполнять роль осознанной барышни и уделила Александру Витольдовичу внимание, умолчав, правда, о наиболее спорных моментах их путешествия, но зато выслушав его самого и честно слопав хотя бы часть расставленного перед ней. И даже когда с Ганбатой играли, а Пень вился рядом – была к тому внимательна и поддерживала беседу не только о внутриигровых механиках или том, какой Сайонджи задавака. И этого мало, получается? А если она одна хочет побыть?

Стук повторился, девочка вздохнула и, гордо прошлепав как есть, босиком, открыла дверь. Не ошиблась – опекун. Причем, завидев выражение ее лица, мгновенно растерявшийся. Блин, точно, надо же за эмоциями следить…

– Простите за беспокойство в столь поздний час, но Ганбата Богданович наконец с головой погрузился в игру, и я подумал… – начал тот, и Дора заметила интересную деталь: шейный платок, в котором Александр Витольдович честно щеголял весь день, пропал. Получается, он перед остальными по-прежнему стесняется, а ей рискнул довериться? Бить подушку резко расхотелось, и подопечная попыталась извиниться:

– Не принимайте на свой счет, я просто устала и капризничаю. Папа называл это «хочет спать и бычит».

– Вот как? Я полагал, подобное поведение свойственно преимущественно более молодым особам, – задумчиво протянул опекун, взявшись за подбородок.

– Без комментариев, – мгновенно отбрила она. – Не волнуйтесь, сегодня надеюсь уснуть без вашего отвара, самостоятельно.

– Да, конечно, – отозвался Александр Витольдович и, не иначе как набравшись смелости, выдал: – Не желаете проведать Буцефала перед сном? К собственному стыду осознал, что еще не поделился с вами ключами от его нынешней обители.

Пандора удивленно на него уставилась:

– Вам и про это рассказали?

Поначалу ответом была лишь традиционная вежливая улыбка, но в конце концов звуковое сопровождение тоже последовало:

– Скажем так, упоминали, что, хоть вы и в целом не большая фанатка лошадей, некоторые четырехколесные выступают в роли исключения.

– Сарай с ним снаружи, да? – с горящими глазами быстро переспросила Дора.

– Да, но, несмотря на ночную пору, из-за нашей общей знакомой все равно довольно жарко… – не уловил сути опекун. Конечно, не ему же по улице в ночнушке разгуливать.

– Секунду, я переоденусь! – она поспешно закрыла дверь и метнулась к шкафу.

Вообще, странно вышло. Предложение навестить Бусю звучало как отличная идея, способная скрасить отвратительный день, но, к удивлению самой Пандоры, ей она в голову не пришла. Девочка обижалась на Пня, решив, будто он о ее чувствах совсем не думает, а получается же наоборот, так? Перед побитой подушкой даже стало немного стыдно. Дора всего сутки отвечала за группку сверстников, а уже устала. Моментально вспомнились почки на шее Александра Витольдовича. Он ведь еще совсем юный леший, как бы ни старался казаться старше, а должен за ней приглядывать. Наверное, тоже тяжело и не особо весело, а поди ж ты, придумал, чем бы ее порадовать. Интересно, а у подушек, которые он лупит, длинная бахрома?..

Распахнув дверь, девочка изобразила максимальную готовность к прогулке и вслед за Пнем пошла через всю избу к выходу – мимо вездесущих тарелочек на стенах, по тонне ковров, игнорируя пробивавшийся из-под дверей кухни и кабинета свет, то есть занятых своими делами Репу и Ганбату соответственно. Опекун не наврал: снаружи оказалось еще жарче и душнее, чем дома. Дальнейший путь лежал мимо очередных грядок с чем-то плохо определимым и традиционных капустных шеренг, мимо вполне себе оклемавшегося красного клена без одной ветви – к неброскому строению, которое Дора в сараи бы никогда не записала: судя по размеру, амбар, не меньше. Внутри приятно пахло сеном, под потолком светила одинокая лампочка Ильича, а по центру неприметно прятался под тряпичным чехлом «роллс-ройс». Пандора довольно бодро стянула тент и вовсю уставилась на машину, после чего несколько раз ее обошла.

– Вроде не побился… Вы его еще и отмыли?

– Сударь изволил настаивать, будто наша пыль губительна для его краски и покрышек, – без энтузиазма отозвался опекун. – Предварительно, конечно, тщательнейшим образом в ней накатавшись.

М-да, видимо, Буся решил побыть для Александра Витольдовича персональным аналогом Гены.

– Дайте угадаю. Выделывался?

– Не то слово. Вместо того чтобы спокойно ожидать меня у дома, приехал красоваться пред очи вашего папеньки. Все как полагается – с резкими разворотами и набиванием цены. Еще и меня заставил внутрь сесть.

– А вы кататься не любите?

Пень посмотрел на нее очень жалобно:

– Категорически. Железный конь, конечно, идея интересная, но, на сугубо мой дилетантский взгляд, – вопиюще противоестественная.

– Сказал леший, ага, – хмыкнула Дора, погладив зеркало заднего вида. – Ну, значит, с собой вас не приглашать?

– Куда? – сперва не понял Пень. – Серьезно?! У вас же нет прав!

– А машина – есть, – напомнила девочка, заглядывая в салон. – Водить меня, конечно, никто не учил, но вот уходить от погони – вполне.

Опекун насторожился:

– В чем разница, позвольте спросить?

– В разметке, знаках и правилах, – пояснила Пандора, удовлетворившись увиденным и накидывая чехол обратно. – А точнее, игнорировании всего перечисленного.

– Полагаю, – возмущенно ответил Александр Витольдович, – с учетом вышеозвученных обстоятельств я предпочту настаивать на недопустимости «покататься» до достижения вами восемнадцати лет.

– И зря, – Дора скрестила руки на груди. – Растеряю навыки – ни от кого не удрапаю даже на папином Бусе.

– В таком случае согласен составить вам компанию, – сдался леший, и Дора, памятуя об избитой подушке, добавила:

– Постараюсь этим не злоупотреблять.

Обратно шли тем же путем, и девочка, засмотревшись на окружающий пейзаж, внезапно спросила:

– В Лесу мне показалось, будто звезды бегают по небу. Вы такого не замечали?

– Лично – нет, – отозвался опекун. – Но слышал легенду, по которой они – души лучших из лучших Древних волков, Вечной Охоты. Потому, мол, и движутся: охотятся на Луну.

– Волков, которые не ушли из Леса?

– Скорее, живших там ранее, – уклончиво развил мысль Пень.

– То есть в Лесу тоже были легенды? И собственные истории? – продолжала допытываться Пандора.

– Полагаю, да, – кивнул Александр Витольдович, потирая подбородок. – И, насколько знаю, далеко не все населявшие его твари соблазнились беззубыми землями этого мира и его любящими падать ниц обитателями. Многие остались – некоторые из гордости, а некоторые и по иным, непостижимым нам причинам.

– А кто вообще сейчас там живет, кроме самого Леса?

– Ведьмы? – развел руками леший. – Не сказать чтобы многие порывались провести в подобном месте