Читать книгу "Настоящий Американец 4 - Аристарх Риддер"

нос мясистый, — перечислил я то, что вспомнил.

— А, понятно, — облегченно выдохнул Перри и рассмеялся. — Тогда это его сын.

— Чей сын? — не понял я.

— Гарри Гуггенхайма, основателя и президента нью-йоркской «Newsday». Это довольно влиятельная семья, правда сейчас у их газеты серьезные финансовые трудности.

— Насколько серьезные? — заинтересовался я.

— Миллиона на три, если не больше. Раньше утра точнее информации ты не получишь, — усмехнулся он, поняв, куда свернули мои мысли.

— Перри, ты мне здесь нужен, — заявил я. — Я хочу предъявить обвинение Гарри Гуггенхайму младшему.

Утром в полицейском участке Миддлтауна было не протолкнуться от народа. Первыми подтянулись обеспокоенные расползавшимися по городу африканскими термитами жители, под предводительством миссис Пэйдж. Затем приехала делегация из Нью-Йорка. Гуггенхайм с адвокатами и Перри Мэттьюз с двумя юристами из своей службы.

И потянулись долгие и не менее нервные переговоры, а все потому что я решил прибрать к рукам «Newsday». Это был не очень крупный, но всё-таки достаточно известный таблоид, популярный как в штате, так и в городе, который мог мне пригодиться в моей нелегкой миссии.

Вот я и предложил Гуггенхайму выкупить долги «Newsday» и стать совладельцем газеты, с правом влиять на редакционную политику. Со своей же стороны я обязался не предъявлять обвинение его сыну и газете, сотрудником которой он является, а также уладить проблемы с жителями города, которые, к слову, требовали линчевать не только того, кто выпустил термитов, но и того, кто привез их в город, то есть моего дядю.

А залез молодой Гуггенхайм в мой сарай, как это утром выяснилось, из желания прославиться. Гарри только как неделю устроился в газету своего отца фотографом и тут подвернулась удача, он увидел Мэрилин в ресторане, причем не одну, а с известным в Нью-Йорке молодым миллионером Фрэнком Уилсоном. Сделать снимки в гостинице ему помешал персонал и этот дурила не придумал ничего лучше, как отправится в Миддлтаун. Гарри с чего-то решил, что Монро уехала сюда вместе со мной. В город юный фотограф, жаждущий славы, приехал на моем хвосте, а когда я его срисовал, он притаился и ближе к ночи появился возле моего дома. Вот только портьеры на первом этаже были задернуты, что рушило шансы сделать хороший снимок. Но парень оказался упорным, плюс он успел разглядеть в окне женский силуэт, это была Марта, и два мужских, мой и дядин.

Воспалённое сознание Гарри сыграло с ним злую шутку, подскав, что запечатлеть групповушку со звездой станет его пропуском в элиту профессии. Вот только на улице холодало, и он решил погреться, пока будущие участники групповушки не поднимутся на второй этаж. Благо, над одним из моих строений шёл дым из трубы. Будущий известный фотограф пробрался туда через двор миссис Пэйдж, много чего сломав на своем нелегком пути, но все же добрался до заветного сарая. Пока искал свет, уронил какие-то ящики, и когда нашел выключатель, оказался в аду — на столах и на полу, возле его ног ползали белесые тараканы, а он с детства боялся всяких насекомых. В желании выбраться из этого ада, он выломал дверь сарая, пытаясь открыть ее не в ту сторону, где его и принял Гарисон, который сегодня охранял резиденцию Уилсонов.

Переговоры по «Newsday» застопорились. Гуггенхайм сопротивлялся, выпускать из рук контроль над газетой ее владелец не желал. Еще и миссис Пэйдж пошла на принцип, ни в какую не соглашалась замять дело, и никак не реагировал на обещания адвокатов возместить ущерб.

Шеф полиции воспользовался ситуацией и заявив, да так, чтобы это слышали все, кто пришел этим утром в участок, что виновный в бегстве опасных для города термитов — это я, ведь именно в моей территории они находились.

Пришлось пообещать провести за свой счет дезинфекцию ближайших от меня домов и оплатить их владельцам проживание в отеле на это время.

Гуггенхайму же я пообещал выкупить его долги и без его на то согласия, но тогда я уже не буду таким лояльным, вышибу из газеты и его, и его жену, которая занимала в ней место главного редактора. Так же напомнил, что его сын все еще сидит в участке и только от меня зависит выйдет ли он из него без всяких обвинений.

В общем, как я и предполагал, одним днем все не решилось. Судья выпустил Гарри под залог, и Гуггенхаймы уехали в Нью-Йорк.

— Перри, начинай выкупать их долги, — дал я распоряжение Мэтьюзу, а сам поехал к мэру, вернее, к его жене, предводительнице женской части города. Через нее я решил попробовать договориться с моей соседкой.

— Забавная история, — рассмеялась миссис Фицпатрик, выслушав мой рассказ. Мы сидели в их гостиной и пили чай с бисквитами. Катрин была на учебе, а мэр уехал по делам куда-то в пригород. — И, разумеется, Фрэнк, я поговорю с Пегги, — пообещала она.

Я приготовился выслушать условия, на которых она урегулирует разногласия между мной и миссис Пэйдж, но не услышал их. Вместо этого Хелен лишь расспросила меня о прошедшей Олимпиаде.

— А вот и Кэтрин приехала, — сообщила она, глядя в окно. — Ты не останешься с нами пообедать?

— Прошу прощения, но не сегодня. У меня там дядя в прединфарктном состоянии, — не то, что я не хотел с ними пообедать, но мне, действительно, было уже пора возвращаться домой.

— Ах, да, конечно, — с пониманием приняла мое объяснение Хелен.

Поздоровавшись с Катрин, с которой столкнулся в холле, я поехал домой.

Опять на «корвете», хотя его уже давно надо было сменить. И дело было не в том, что он мне разонравился. У меня на носу масштабная рекламная кампания. Я уже саму Одри посадил на мою машину. Так что, это непорядок, когда совладелец «Альфа Ромео» все еще ездит на автомобиле другой марки.

Поэтому «корвету» уготована участь «понтиака», он станет новым шоу-каром моего ателье. Правда, я пока не знаю, что Шелби с ребятами с ним сделает, но уверен, это будет очередной шедевр.

Когда я вошел в дом, дядя сидел с потерянным видом в кресле в гостиной, а возле него хлопотала Марта, пытаясь его напоить чаем на травах.

— Доктор Уилсона, а теперь вам нужно лечь поспать, — сказала она после того, как добилась своего.

— Оставьте меня, — вяло отбивался он от помощи.

Увидев его потерянный взгляд, я не стал говорить о том, что его разбежавшихся термитов скоро потравят.

Утром дядя бодрячком также не выглядел. Не знаю сколько он просидел в сарае с оставшимися термитами, видимо, с ночи, но Марта еле его дозвалась завтракать.

— Дядя