Читать книгу "Девочка у моста - Арнальдур Индридасон"

нет, – ответил Паульми. – В архиве оно отсутствует. Там хранятся заключения о некотором количестве вскрытий, проведенных во второй половине тысяча девятьсот шестьдесят первого года, большей частью в учебных целях, и почти все они проведены Антоном Хейльманом. В определенных случаях кончина была скоропостижной в результате инфаркта или чего-либо подобного. В любом случае, Нанна оказалась в той самой прозекторской. Моя знакомая обнаружила регистрационную книгу морга – что-то вроде журнала о постановке на учет поступающих туда трупов – где имеется запись о вскрытии двенадцатилетней девочки. Имя там не указано, но дата соответствует дню смерти Нанны, и во всей книге нет никаких данных о других несовершеннолетних. В специальной графе имеется отметка о вскрытии, однако заключение о нем отсутствует. Оно где-то задевалось. Возможно, в архив оно вообще не поступало, а возможно, его оттуда изъяли – наверняка в учебных целях – и не вернули обратно. Не редкость, когда такие старые документы теряются. Во всяком случае заключения о вскрытии Нанны там нет.

– А вы когда-нибудь слышали об этом враче? Я имею в виду Антона Хейльмана.

– Нет. О нем мне известно ровно столько, сколько рассказала моя знакомая. Лично они знакомы не были, поскольку он скончался лет за двадцать до того, как она начала работать в клинике. Однако насколько ей удалось понять, врач он был уважаемый.

– Значит, можно предположить, что мать Нанны знала его – по крайней мере в лицо, – проговорил Конрауд. – Она ведь работала в клинике – правда, в столовой, но она вполне могла пересекаться с медперсоналом. А если этот Хейльман проводил вскрытие ее дочери, они, вероятно, даже общались.

– Ну да, я бы не удивился, если они и правда беседовали. В прошлый раз ты мне говорил, что та женщина не была до конца уверена, что ее дочь погибла в результате трагической случайности, верно? Она в этом вроде как сильно сомневалась?..

– По крайней мере так показалось тем, к кому она обратилась в Обществе эзотерики. Она просила посоветовать ей экстрасенса.

– Значит, она и спиритические сеансы посещала?

– Не знаю, – пожал плечами Конрауд. – Не исключено.

– Послушай, но есть ли хоть малейшая причина подозревать, что это был не несчастный случай? – мрачным тоном спросил Паульми.

– Нет, – покачал головой Конрауд после долгого размышления. – По сути, на это ничто не указывает.

Ливень продолжался, и когда Конрауд затормозил перед своим домом в Аурбайре. Еще не выключив мотор, он заметил под козырьком подъезда женщину, кутавшуюся от ветра в воротник пальто. Лишь через пару мгновений он с удивлением понял, что это бабушка Данни. Чтобы защититься от стихии, она даже натянула себе на голову полиэтиленовый пакет, толку от которого было немного, поскольку он уже успел разорваться в нескольких местах и по ее светлым волосам стекали дождевые капли. Бедняга вымокла до нитки. Конрауд немедля бросился к подъезду, чтобы провести ее в дом, но она ему и рта не дала раскрыть, а сразу же излила на него поток жалоб на ужасную, хамоватую женщину из полиции, которая заявилась к ним с наглыми обвинениями в адрес ее и ее мужа.

– Может, мы все-таки войдем? – попытался урезонить ее Конрауд. – Разговаривать на пороге не совсем удобно.

– Я пыталась дозвониться до вас, чтобы вы ее вразумили. До сих пор не могу успокоиться – она сказала нам… что Данни нас ненавидела! Вы понимаете? Как такое вообще можно говорить? А тем более нам! За кого она нас принимает?

– Ну, я… Видимо, у нее есть причины, чтобы…

– Причины? Какие причины? Россказни наркоманки? Это же чистая клевета. Поговорите с ней – пусть она оставит нас в покое. Хотя бы на время траура по Данни! Прошу вас. Будьте добры, скажите ей, чтобы она нас больше не тревожила.

Конрауд даже не знал, как реагировать на подобную просьбу.

– Вы не знаете, чего она добивается? – вновь заговорила женщина. – Зачем она нас донимает? По какому праву она высказывает нам такие обвинения?

– Я бы посоветовал не принимать это так близко к сердцу – она всего лишь ведет расследование. Случаи, подобные тому, что произошел с Данни, могут быть весьма запутанными.

– Да, но кто она такая, чтобы нас обвинять?

– Я не думаю, что она вас обви…

– Каких результатов она достигла в своем расследовании? Вам это известно?

– Нет, мне известно только то, что она крепкий профессионал, – ответил Конрауд. – Не сомневаюсь, что она прикладывает все усилия, чтобы выяснить, что произошло с Данни. Просто нужно запастись терпением, и…

– Терпением?

– Ну да.

– Послушайте, может, вы все-таки с ней поговорите? Ну или по крайней мере выясните, что у нее в голове? Мы с мужем уже не знаем, что и думать.

– Нет, это было бы неправильно. Марта еще обидится, если…

– Неправильно? А являться в наш дом и обвинять нас бог знает в чем, значит, правильно? Эта ваша Марта заявила, что Данни считала во всем виноватыми нас! И заявила она это с полной уверенностью.

– Может, мы все же войдем в дом?

– Спасибо, нет. Я-то полагала, что вы готовы нас выручить, но теперь понимаю, что… и вы нас осуждаете. Значит, я ошибалась. Я думала, что… ну да ладно, всего хорошего! – С этими словами женщина развернулась на каблуках и устремилась прочь под проливной дождь.

Конрауд продолжал стоять под козырьком подъезда, глядя ей вслед и задаваясь вопросом, приехала ли она на такси или на собственной машине.

Внезапно женщина остановилась и обернулась к нему:

– Данни мы желали только добра, – громко сказала она. – Знайте это: ничего, кроме добра!

И она снова засеменила под дождем с опущенными плечами и полиэтиленовым пакетом на волосах.

36

Он взялся за приготовление овсяной каши, стараясь довести ее до нужной густоты. Затем он достал оставшуюся половину ливерной колбасы и отрезал от нее несколько ломтиков в ожидании, пока каша закипит. Усевшись за стол, он отломил от колбасы еще несколько кусочков, бросил их в кастрюлю, добавил туда немного молока и как следует все перемешал. Овсяную кашу он любил соленой. Он знал людей, которые ели ее только с сахаром или даже с подслащенными сливками, что у него самого вызывало лишь тошноту. Ему каша нравилась густая, соленая, с молоком и ливерной колбасой – лучше даже пересоленной и с кислинкой, из тех что можно купить в январе-феврале, когда в магазинах появляются настоящие фермерские продукты. Он обожал ядреные вкусы.

По комнате плавал запах подгоревшей пищи, исходивший от брызг на варочной поверхности, оттереть которые губкой у него никогда не