Читать книгу "Год 1914-й. Время прозрения - Александр Борисович Михайловский"

тебя если не вечность, то очень длинная жизнь, мало от нее отличающаяся. Мой папочка спас тебя и сестер от ранней смерти, и теперь ты должна правильно распорядиться своей новой судьбой. Не стоит рвать незрелые плоды, потому что

от них бывает оскомина. Господин Рокоссовский нужен здесь совсем не для того, чтобы ты вышла за него замуж. Если это случится, желательно, чтобы к тому времени вы оба немного повзрослели и, не побоюсь этого слова, заматерели, а Константин еще и успел бы проявить себя на поле боя, чтобы никто не говорил, что свою карьеру он сделал в твоей постели. Негожа такая слава настоящему мужчине. Ну а об остальном мы поговорим с тобой наедине, как две добрые подружки. Идем!

Хлоп! - и Лилия с Татьяной исчезли, оставив Ольгу и Кобу в состоянии легкого обалдения. Ну а я к такому уже привык, да и Лилия в открытой части своего анализа все правильно разложила по полочкам, что откуда берется и куда потом пропадает.

- Ну, вот и все, - сказал я Ольге, - если кто и сможет наставить твою сестру на истинный путь и отучить от спешки в жизненных делах, так это Лилия. Она сама ждала своего суженого тысячу лет и, если бы не подвернулся удачный случай, ждала бы еще много раз по столько же. Чего-чего, а терпения олимпийским богам не занимать, терпеливее их только сам Создатель, для которого миллионы лет как один миг, а миллиарды как день. Что же касается товарища Рокоссовского, господина Дроздовского и некоторых других перспективных господ-товарищей из особого списка, то я уже получил согласие императора Николая Александровича и Великого князя Николая Николаевича на их временное прикомандирование к Артанской армии. Вот разберемся, кто есть кто, и начнем делить: кого, обучив, оставим в этом мире на подкрепление престола, кого заберем с собой, а кого скинем в отходы, ибо жить таким людям в цивилизованные времена и вовсе незачем. На этом на сегодня, пожалуй, все. Прошу меня извинить. Дела!

29 (16) августа 1914 года. Галиция, фронт от Сандомира до Равы-Русской.

Сражение при Раве Русской завязалось для командования 4-й австрийской армией абсолютно внезапно -в тот момент, когда ее войска, в том числе и переданный из состава 3-й армии четырнадцатый корпус, ожесточенно бились с войсками пятой русской армии тридцатью километрами севернее. Там, на линии фронта Люблин-Холмского сражения, от Юзефова на берегу Вислы до городка Сокаль на Западном Буге, обстановка вибрировала в состоянии неустойчивого равновесия. Генералам Данклю и Ауффенбергу казалось, что стоит бросить в топку сражения еще корпус, дивизию, полк или даже батальон - и весы победы склонятся на сторону австро-венгерской армии, а русские побегут, не останавливаясь, до Брест-Литовска и Варшавы.

«Шершни» артанской армии появлялись в воздухе лишь изредка, и только там, где австрийской армии грозил нечаянный успех. В тех же местах, где русские войска справляются с проблемами самостоятельно, предвестники Апокалипсиса предпочитали не посещать. На самом деле Артанский князь Серегин из-за австрийского тер рора против мирного сербского населения уже пребывал в том взведенном состоянии, когда он готов с громом и молниями поиметь всех австрийских солдат оптом и в розницу. Только вот три боеготовых эскадрона флаеров огневой поддержки десанта натянуть на двести километров фронта оказалось весьма проблематично, а применение «Каракурта» Бич Божий счел преждевременным.

Кстати, там, где эти пузатые верткие аппараты все же принимают участие в боевых действиях, у австрийских солдат выработался устойчивый панический рефлекс на опознавательный знак «красная пятиконечная звезда». С русской стороны, соответственно, на эти звезды молятся, ибо «Шершни» приходят на выручку в самые тяжелые моменты боев. А еще каждый русский солдат и офицер знает, что если его ранят тяжело, но все же не убьют, то прямо с полкового перевязочного пункта он будет эвакуирован в чудесное Тридесятое царство, где даже тяжелораненых, находящихся при смерти, за очень короткое время ставят на ноги и возвращают в строй. Были уже счастливчики, сходившие туда и успевшие вернуться обратно.

И вот в этой обстановке генерал Ауффенберг узнает, что на тыловую станцию Рава-Русская, забитую эшелонами с военным имуществом и пароконными повозками армейских обозов, вдруг в большом количестве ворвались злые русские казаки, принявшись рубить всех подряд. Предполагалось, что русская кавалерия после приграничных боев стоит на трехдневном отдыхе в пятидесяти километрах восточнее, в окрестностях Каменки-Буг-ской, в то время как та с азиатским коварством, выдержав лишь двадцатичетырехчасовую паузу, рванула вперед - и не на Львов, как ожидалось, а на Раву-Русскую. И почти одновременно пришло известие, что русская пехота ворвалась в Жолкву, расположенную в тридцати километрах к юго-востоку от Равы-Русской и на таком же расстоянии к северу от Лемберга (Львова).

А ларчик открывался просто. Генерал от инфантерии Радко-Дмитриев, получив от Артанского князя расклад по тактическим способностям командующих корпусами, сделал ставку на командующего девятым армейским корпусом генерал-лейтенанта Щербачева, единственного стратега второго класса на этом направлении. Еще два корпусных командира проходили по категории «третий сорт не брак», а командующий одиннадцатым корпусом генерал от кавалерии Сахаров так и вовсе числился «шкатулкой с сюрпризом». Но, несмотря на столь низкое качество генеральского состава, менять командование корпусов прямо по ходу сражения сочли нецелесообразным. Поздно это делать, когда войска уже пришли в движение.

В результате корпус Щербачева назначили к выполнению главной задачи, а всех остальных обязали заносить ему хвосты. С целью концентрации ударного потенциала на самом важном, Рава-Русском, направлении начальнику девятого корпуса были временно подчинены все три кавалерийские дивизии третьей армии. Этот импровизированный кавалерийский корпус сумел единым подвижным кулаком прорваться между правым флангом четвертой австрийской армии и левым флангом третьей, внезапным наскоком захватив важнейший транспортнологистический узел австрийской армии. Севернее девятого корпуса от Радехова на Кристианополь (ныне Черво-ноград) наступал двадцать первый корпус генерала от инфантерии Шкинского, имевший задачу установить локтевую связь с левофланговым семнадцатым корпусом русской армии. На направлении главного удара следом за девятым корпусом во втором эшелоне продвигался десятый корпус генерал-лейтенанта Сиверса, южнее которого, в направлении Львова, двигался одиннадцатый корпус генерала Сахарова, сохраняющий локтевую связь с двенадцатым корпусом восьмой армии. Таким образом, на направлении главного удара войска третьей армии были построены в два эшелона, а на флангах, считавшихся второстепенными, для наибольшего охвата местности вытянулись по фронту как крылья птицы.

В австрийских тылах, куда нацелен главный удар третьей армии, пусто. Резервов нет и не предвидится, ибо кровоточащее горнило Сербского фронта и Боснийского восстания требует солдат, солдат и еще раз солдат.