Читать книгу "Антигерой - Наталья Евгеньевна Шагаева"

как никто, это знаю, — отмахивается мама. — Но приятно. В последнюю нашу встречу он был крайне недоволен моим визитом.

— Все изменилось за это время.

В последнюю их встречу папа еще встречался с Уткой, и это она была крайне недовольна, что мама живет в нашем доме под одной крышей с отцом.

Садимся в машину, мама показывает мне фотографии на своем планшете, включая эксклюзивные, которые должны были пойти на выставку. Моя мама — хороший и довольно знаменитый в своих кругах фотограф. И мне немного не по себе оттого, что ее выставка отменилась из-за меня.

— Прекрати! — строго говорит мама. — Я хотела к дочери, которая во мне нуждается. Ни одна выставка этого не стоит.

— Мамочка, — опускаю голову ей на плечо, прикрывая глаза, и снова хочется рыдать.

Легче мне не стало. После нашей с Глебом встречи в клубе сделалось еще хуже. Ненавидеть и любить я стала еще больше. Не могу без него. Не могу и все. Он снится мне каждую ночь. Он любит меня во сне, а потом выстрел… Глеб умирает, и я кричу во сне, надрывая горло, просыпаясь в истерике и поту.

И простить его не могу. Я же влюбилась в его заботу, его нежность, ласку и страсть, а все оказалось фальшью.

— Что происходит, Рада?

— Что происходит? — тихо спрашиваю, делая вид, что не понимаю.

— Что с тобой?

— Мам, давай я позже расскажу.

— Парень?

— Мужчина… — закрываю глаза. Мама все понимает без слов.

— Ох, мужчина… — выдыхает она, поглаживая меня по волосам.

Машина заезжает в ворота и паркуется во дворе. Андрей достаёт мамин чемодан, и мы идем к дому.

— Ничего не изменилось. Твой отец до безобразия консервативен.

— Ну так и лет ему сколько? В этом возрасте привычки и характер не меняют.

— Я тебя умоляю, какой возраст? Ему всего пятьдесят, — смеется мама.

Проходим в дом. Тишина. Но папа здесь. Не встречает маму. У них натянутые отношения. Мне вообще иногда кажется, что папа до сих пор очень любит маму, от этого и не хочет ее видеть.

— Андрей, отнесите, пожалуйста, чемоданы наверх, — указываю на лестницу. Мужчина кивает и удаляется.

Проходим в гостиную. Чайные розы прекрасны. Шикарный букет стоит в вазе возле окна. Это любимые мамины цветы. Вот такие своеобразные знаки внимания от отца. Но он никогда не сознается. Так совпало, что именно в этот день наш дом украшают чайные розы.

Мама останавливается возле букета, вдыхает его аромат, прикрывая глаза. Проходится пальцами по лепесткам. Оборачиваюсь, отец стоит в дверях, наблюдая за ней. Закусываю губы.

— Добрый вечер, — произносит отец. Мама оборачивается, рассматривая папу.

— Добрый вечер, — выдает легкую улыбку. — Ты постарел, Коваленко, — ухмыляется. — Седина в висках, но тебе чертовски идет.

— А ты, как всегда, не стареешь. Ведьма, — ухмыляется отец.

— Если это комплимент, то спасибо.

Вот такой обмен любезностями.

— Я надолго, скажи сразу, если напрягаю, то уеду в отель или сниму квартиру.

— Не говори глупостей, София. Рада нуждается в тебе. Я сейчас слишком загружен, дом в твоем распоряжении. Ужин через час, не опаздывайте, — строго сообщает отец и возвращается в кабинет.

— Ничего не меняется, — улыбается мама.

— Вы поэтому расстались? Из-за его невыносимого характера и холодности?

— Нет, Рада, он был таким всегда. Мы расстались по другой причине, — отмахивается мама. — Пойдём наверх, поговорим о мужчинах.

***

Я рассказала матери все: от похищения до того момента в баре. Рассказывала и рыдала, и мама вместе со мной. И вот я выжата, без сил, с пустотой в груди, лежу головой у мамы на коленях и смотрю в потолок.

— Мама, разве любовь такая? Настолько больно и невыносимо? Может, я больна? У меня действительно психологическая травма?

— Ох, Рада, — выдыхает мама. — Да, раз ты больна, тебе больно и невыносимо, то это и есть любовь, к сожалению, она именно такая…

— Это ужасно, — закрываю глаза. — Как переболеть?

— Время, смена обстановки, новое увлечение… Можно прийти в себя, перестать рыдать в подушку и уже совсем не чувствовать боли, но до конца искоренить любовь нельзя. Любовь она, к сожалению, одна, а все остальное уже самообман. Повезло тому, кто остается с объектом любви навсегда. Но в жизни мало кому так везет.

— Ммм, — стону, снова закрываю глаза.

— Вот скажи мне, доча. Если бы этот мужчина так не поступил, не предал, не обманул, то какой он?

— Он замечательный, он такой… — глотаю воздух. — Взрослый, самодостаточный, умный, заботливый, любящий, он умеет так говорить и прикасаться… — зажмуриваюсь.

— Ммм, девочка моя… — мама наклоняется и обжигает меня. — Это оно… И это больно, да. Нужно время, чтобы решить для себя. Либо ты любишь, несмотря ни на что, либо ты ненавидишь и отпускаешь.

***

Время идет, и нет, оно не лечит. Прошёл месяц. Это же тоже время? Оно прошло, а легче не стало. Совсем не стало, кажется, только хуже. Нет, я не рыдаю, не впадаю в истерику и не вижу Глеба во снах. Мне пусто. Все вокруг черно-белое, никах оттенков и красок, мне ничего не интересно и ничего не хочется. Я полностью потеряла вкус к жизни. Без Глеба жизни нет, совсем.

Каждый день мне хочется бросить все и бежать к нему сломя голову, падать в его объятья, признаваться в любви и говорить, что я тоже без него не могу. А потом представляю, что это очередная игра, и сдуваюсь. Может, у меня паранойя, но мой отец успешно ведет с Глебом какие-то дела, а я не хочу в этом участвовать. Меня разрывает от диссонанса.

Мы завтракаем всей семьей. Такое странное ощущение, словно родители снова вместе. Они завтракают и ужинают вместе. Папа, конечно, занят, весь такой деловой и серьезный, но на ужин никогда не опаздывает. Раньше за ними такого не наблюдалось. Мама устроилась у нас отлично, она вдохновилась зимней столицей и делает серию снимков для своей выставки.

Я ни с кем не общаюсь, только с мамой, она мне теперь и подруга, и сестра, и парень. Мне с ней спокойнее. Я могу говорить все, что хочу, и все, что творится в душе, она всегда поймет и примет.

— Рада, в чем дело?