Читать книгу "Плюсик в карму. Книга третья - Елена Штефан"

вне кланов.

– И все они люди короны, – улыбнулся Эрик. – Если вести речь о королевском клане, то да, он есть. Небольшой, но очень сильный клан, где всех связывает кровное родство. Это не для вас.

– А если нет, – вмешался Раим, – вам придется столкнуться с кланами, каждый из которых попытается заполучить целителя вашего уровня под свою руку. А еще больше их заинтересует ваша внучка как носитель свежей крови и мать будущих магов с гарантированными талантами. И поверьте, кланы скорее уничтожат вас, чем позволят сопернику усилить свои позиции.

– А если да? – начал торг Хайрем, и Эрик понял, что все, старик согласился.

– Защита короны, моя лично и корпуса наездников. А также долгая интересная жизнь.

– Интересная жизнь на чужбине? – с горькой ехидцей переспросил Хайрем.

– А разве вам не интересно, как развивалась магия в условиях Нрекдола? – спросила Ольга уверенно. Ну не мог пытливый тренированный ум не задаваться этим вопросом. – Или заняться чем-то таким, на что всегда не хватало времени и сил? Наверняка вы практиковали не только прикладное целительство, уважаемый Хайрем. Разрабатывали новые заклинания?

– Или просто выслужить себе высокий статус, чтобы ваша Брая считалась знатной особой, а не внучкой какого-то беглого иномирца, – поддержал Ольгу Раим. Эрик внимательно слушал и кивал на каждое предложение: да, это можно, корона в его лице поддержит.

– А для начала мы с вашей помощью могли бы поискать ваших соплеменников, которые потерялись, – подкинула идею Оля. – Я почему-то уверена, что они еще живы.

Хайрем посмурнел. Столько недель прошло, какие уж тут надежды.

– Там два подростка младше Браи и женщины.

– О, мой дорогой, вы не представляете, насколько живучими могут быть слабые женщины. В любом случае стоит попробовать.

– Предлагаете прочесывать горы с нгурулами, дорогая? – Эрик был полон скепсиса и заинтересованности.

Оля пожала плечами: она, возможно, наивна, но почему бы нет?

– Мне казалось, что был разговор о поисковом заклинании, ваше величество. Не так ли? Интересно было бы сравнить местное заклинание и то, которым пользовался уважаемый Хайрем. А может быть, можно сделать поисковые амулеты? Например, настроенные на что-то особенное, присущее только людям с Апрола. Это вы уж сами думайте, господа маги.

– Кстати, об амулетах, голубушка. – Эрик как будто позабыл о старике. – Думаю, настало время заняться платиной.

 

Раим с тревогой смотрел на Ольгу. Она сидела с таким видом, как будто между двумя взаимонейтрализующими заклинаниями попала. Приказ венценосного друга о походе за платиной был неожиданен и для него, Раима. Ольгу, милую, хрупкую, надежную Оленьку приказ этот просто потряс. Не сиди Раим напротив, так не увидел бы, как обескровело и без того не яркое лицо, как заострился нос и сжались в ниточку губы. Как скользнули под стол стиснутые руки. Как опустилась головка и волосы отгородили Олю ото всех и от него, Раима, тоже.

В прихожей на своей циновке с трявом и визгом материализовалась Тыря и кинулась к дорогой подруге, благо под лапы ничего не попалось. Чуть Олю со стула не снесла. Во дворе ревели три нгурула, готовые рвать и крушить за своих самочек. Это и вернуло Олю в реальность – ярость зверей, от которой, похоже, даже Эрик струхнул – понимал, что именно он спровоцировал сей «народно-нгурулий бунт». Про то, как счастливы были соседи под этакую утроенную боевую сирену, думать не хотелось.

Оля обнимала стенающую от испуга щену, а щена аж себя потеряла – перетекала из меховой ипостаси в шипастую и обратно едва ли не каждую минуту, благо заговоренная ткань кителя предохраняла тонкую женскую кожу от уколов и царапин. Большей частью. Руки-то без перчаток. Да Оле не до того было – трех самцов успокаивала мысленно. Нгурулы все-таки удивительные существа, от состояния ярости почти мгновенно перешли в состояние покоя, едва почуяли, что их всеобщая любимица вынырнула из пучины своих страхов. Философы лентяйские. За ними и Тырька утихомирилась. А Ольге в голову лезла всякая чушь: недаром же слова «поФИгизм» и «ФИлософия» так созвучны. А в слове «философия» это самое «ФИ» аж два(!) раза.

– Что это с вами случилось, голубушка? – Эрик все еще чувствовал неловкость под злым взглядом Раима, да и Пран поделился с ним та-акими эмоциями… И это Пран: ему три четверти человеческих душевных движений недоступно. Да и трафик передачи информации Тыря – Свап – Пран исказил многое. Эрик чувствовал себя неловко, что спровоцировал такой взрыв чувств, а потому злился. А еще понял, что не ко времени разговор затеян, но отступать было нельзя. – Неужто мысль побывать на родине вам так неприятна, голубушка? – съехидничал, не удержавшись.

Ольга полоснула в ответ острым, почти материальным взглядом. А может, и материальным, просто щиты у короля королевские.

Вот же ж скотина арийская белобрысая! Нашел чем задеть. Русскую душу родиной попрекнуть. И так захотелось Ольге Петровне долбануть по величеству чем-нибудь тяжеленьким вроде гантели, а еще лучше – снарядом из своих эмоций! Крупнокалиберным! Чтоб на колени поганца бросило, чтоб блевал, как тогда мерзавец главный пастух. У Ольги бы получилось, сейчас получилось бы. А нельзя. Ради Павла и Симы, ради хутора и строгого Жеха Кобзаря. Ради Раима, в конце концов. Но хотелось, ох как хотелось. Аж пальчики на ногах поджались, а Тыря взвизгнула – дорогая подруга пребольно дернула за рыжую шерсть. Ежуля понимала, что Оле плохо, и терпела, даже в драку не лезла. Она потом Прана побьет, раз его наездника не может. Уж не забудет.

И Оля подставу не забудет.

Разумеется, она понимала, что рано или поздно вопрос о платине возникнет. Может быть, выдавала желаемое за действительное, но было, было впечатление, что это еще не скоро, может, через год, ну или хотя бы полгода. Но чтобы так быстро… И внезапно. Ведь ничто не предвещало. Только-только приспосабливаться начала, едва-едва смыслы и цели нащупала. Да что там себе врать – забывать начала. Прежняя жизнь манить и тревожить перестала. А она, Ольга, между прочим, замужем. Она мать, хоть дочка уже в том возрасте, когда мама не так уж нужна. Как себя осознавать начала после болезни, так и выбаливала прошлой счастливой жизнью. Слезами