Читать книгу "Царевна, царица, богатырь и птица - Наталья Филимонова"

Мгновение помолчав, Ратмир все же ответил твердо:

– Она воин. А ты нет!

И такое зло взяло Наину от этих слов, что она, забыв о тяжести кольчуги –  да и вообще обо всем –  резко вырвала свою руку у колдуна.

– Я правительница! А вот ты, богатырь, похоже, забыл свое место! –  прошипела она и тотчас отвернулась, пытаясь взять себя в руки. Глубоко вдохнула, прикрыв глаза, и холодно приказала, –  возвращайся к отряду. С царевны глаз не спускать. Головами за нее все отвечаете!

Лицо колдуна заледенело. Мгновение помолчав, он снова склонил голову.

– Как прикажет моя государыня.

Оставшись одна, Наина сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Никак нельзя ей раскисать сейчас! И думать о глупостях всяких нельзя. Не до того нынче.

Она с трудом подняла руку, чтобы потереть подозрительно защипавшие глаза. А потом, яростно зарычав, принялась сдирать с себя проклятую кольчугу.

Чай ей не в гущу битвы соваться. Зато двигаться сможет нормально. А воеводы… переживут! Под плащом, может, и не заметят вовсе…

*

Вестник в алом плаще переступил невидимую черту, направляя коня на середину пустого пока еще поля –  туда же, куда уже мчался с другой стороны всадник, отделившийся от черного войска.

– Да хранят тебя предки, –  беззвучно шепнула государыня Наина Гавриловна вслед ученику богатырского отряда –  юному Святославу. Вестник неприкосновенен во всех странах и всех войнах, и вместо оружия он несет свиток от правительницы, но… кто знает.

Сглотнув вязкую слюну, с усилием отвернулась. Перед ней было ее войско.

Войско… слишком долго Тридевятое жило в мире. Несколько отрядов стражников, да отозванные от прочих границ охранители. Для передовых отрядов даже успели заговорить щиты и кольчуги, да еще стрелы на нежить –  как у богатырей из особого отряда. Наина лично участвовала, вместе с сокурсниками-артефакторами выкладываясь на пределе сил и возможностей. Несколько сотен, присланных союзниками. А в пехоте –  сплошь новобранцы из селян, не так давно впервые взявшие в руки оружие. В глазах у многих –  ужас и непонимание. Для каждого из них этот бой будет первым в жизни. Да, их учили… сколько успели и как смогли. И даже объясняли задачу… Долго ли они выстоят? Смогут ли удержать свои мечи, когда перед ними –  не десятник, что учит драться, а настоящий враг, а кругом льется настоящая кровь, алая и горячая? Когда падает рядом друг, что еще вчера за веселой чаркой рассказывал о невесте, что ждет в родном селе?

Наина стиснула рукоять меча, что дали ей в руки. Прятать его в ножны она не стала. Так и держала поводья одной рукой. Чуть тронула пятками бока своего коня, и тот двинулся вдоль шеренги. Позади правительницы двигались воины из богатырского отряда. И за плечом ее любой желающий мог видеть юную царевну, которая самим своим присутствием здесь опровергала все те слухи, что бродили по Тридевятому, и обвинения короля Демара. Никто ее не заморил, не отправил в ссылку, да и за чужого королевича замуж она не рвется.

– Воины мои! –  первые слова дались непросто. Да и звучали как-то сипло, выталкивать их из себя приходилось. Может, и не услышал их вовсе никто. А потому Наина, прокашлявшись, повторила –  на этот раз буквально крикнув, –  воины мои! За вашими спинами –  ваши любимые, ваши семьи. Некуда нам отступать здесь! Здесь земля Тридевятого царства –  наша земля! Нам стоять на ней!

Наина выкрикивала что-то еще, подняв меч, какие-то важные и правильные слова, и воины дружно салютовали ей, но Алевтина смотрела уже в другую сторону –  туда, откуда возвращался уже Светик… и откуда все-таки летела вслед ему стрела.

Царевна открыла было рот, чтобы крикнуть, предупредить –  и уже понимала, что не успеет.

Однако всадник, будто каким-то шестым чувством почуяв неладное, вдруг слегка отклонился в седле –  и прибавил ходу. Стрела лишь просвистела у его плеча, упав в траву.

И тотчас запели трубы –  с обеих сторон. И точно лавина хлынула.

– К бооооооюуууу! –  это закричали, кажется, разом все воеводы, десятники, сотники –  и, конечно, Наина.

Воины мчались вперед, огибая правительницу, окруженную богатырями –  прямо на черную лавину. Каждому из них было за что сражаться –  и им только что напомнили об этом.

За Тридевятое царство.

За правительницу Наину Гавриловну.

За царевну Алевтину Игнатьевну.

За свои дома и поля.

За всех любимых, что остались за спиной.

А коли так –  имеет ли значение, насколько тебе страшно умирать?

Глава шестнадцатая, в которой разрывается цепь

Вывести Наину не успели.

Как так могло случиться?.. Где-то на краю сознания мелькнула мысль, что, конечно, именно в их группу целились намеренно, именно здесь черные воины тараном прорвали оборону пехоты и конников.

В битве все происходит слишком быстро. А подчас, напротив –  будто мгновения замедляются. А то вовсе время точно перестает существовать. Алька не могла сейчас сказать, сколько времени продолжается бой. Казалось, будто он был всегда. И в то же время начался только миг назад. Вдруг оказалось, что мечи звенят уже вокруг, и черные воины с застывшими лицами наступают со всех сторон, и смешалось все –  земля и небо, жизнь и смерть, трава и кровь.

Впервые Альке не хотелось даже разговаривать в бою. Обычно она таким нехитрым образом подбадривала сама себя. Но сейчас будто растерялись любые слова, стали лишними. Да и мысли разбежались куда-то. Мир сузился до простых действий –  отразить удар, пригнуться, прикрыть спину брату. Улучить тот миг, когда противник неосторожно открылся, сделать выпад –  и едва не по рукоять всадить лезвие ему в грудь, уже давно не дивясь тому, как заговоренная сталь пробивает доспехи. И даже не ужасаясь, когда в распахнутых глазах убитого тобой человека выстывает жизнь.

Все будет после. Можно будет плакать и выть, закусывая угол подушки, и вспоминать те серые глаза, в которых –  почудилось –  на миг будто мелькнуло что-то… облегчение? После можно будет казнить себя, вспоминая о том, что воины те –  околдованы.

Главное, чтобы это после –  случилось. Не только у нее, Альки –  у всех, кто ей дорог.

Мельком скользнув взглядом вокруг, царевна отметила хмурые сосредоточенные лица братьев-богатырей. Подумалось еще, что у нее, должно быть, такое же лицо сейчас.

Наина… Наина с широко раскрытыми глазами застыла на своем коне, как-то сжавшись и судорожно вцепившись в рукоять обнаженного меча. Поднимать его она и не пыталась. Вокруг нее подняли щиты воины личной стражи. Вся группа медленно продвигалась назад –  и богатыри особого отряда прикрывали их отступление.

“Вот ведь дура-то, –  как-то отстраненно подумала Алевтина. И сама же вяло удивилась –  впервые она оценивает поступки Наины так, будто та была… младшей, неразумной. –  Говорили ей…”