Читать книгу "Завидные женихи - Нонна Кухина"

– Едем за бабушкой? Или сначала ко мне? Так куда?

Приходилось признать, что и терпением он не отличается…

«Ах, если бы только это!»

– Сереж, а ты когда-нибудь бывал в Киеве?

– Да, только очень давно, – он помог ей обуть сапоги. – Я когда-то там учился.

– А я там жила, – Леночка посмотрела в серые глаза, уже переставшие казаться холодными, – пока какие-то бандюги не убили моих родителей. В девяносто третьем. Восемнадцатого апреля. Приблизительно в семь часов вечера. Прямо у нас в квартире. При мне. Их было трое. Два блондина и один шатен. Они раскроили череп моему отцу, изнасиловали мою мать и перерезали ей горло вырванной струной от папиной гитары. Как ты себя чувствуешь, когда про это вспоминаешь?

Даже сегодня, через семнадцать с лишним лет, каждая из сказанных фраз давалась ей с трудом. В этот раз Казаков, наверное, не ошибся, предположив причиной болей у нее в животе психогенный синдром: психические травмы, полученные в детстве, неизбежно в какой-нибудь форме выплывают на поверхность.

Слушая Леночку, Сережа сравнивает себя именно с ним, со злополучным Казаковым, с чужой легкой руки чуть было не превратившим здоровую девчонку в калеку. С Казаковым, который вместо того, чтобы вымести Валентину, жадную тварь, поганой метлой, благородно покаялся от своего имени. Дочка у нее, видите ли, школьница, без отца растет…

– Как я себя чувствую? – Сережа выдержал Леночкин взгляд. – Ужасно. А теперь и еще ужаснее. Но если ты хочешь, чтобы я из сентиментальных соображений взял на себя без остатка всю вину шатена и двух блондинов, то вынужден тебя разочаровать – таких амбиций у меня не было и нет.

Эпилог

Медсестра Даша идет по длинному больничному коридору. Из одной палаты в другую. Из другой в следующую. Делает свое дело. Старается, как умеет. Утешать безутешных. Обнадеживать безнадежных. Поддерживать отчаявшихся. Именно как умеет: после Леночкиной операции она без конца ощущает недостаток медицинского образования. Не так давно брат Коля все-таки навестил родину, сестру и мать. Навез подарков. Устроил им настоящий праздник. Вроде этого американца, который закатил пир для скончавшейся пациентки из VIP. Или того, второго, ее сына, которому дала от ворот поворот принципиальная девица-ипохондрик. Все отделение с месяц, наверное, не искало другой темы для разговоров, кроме их несостоявшейся любви…

Думая про них, невольно осуждая эту чистенькую Леночку с ее бабулькиными принципами и восхищаясь хорошим, смелым мужчиной, пусть даже с немного сомнительным прошлым, Даша, не знающая всех подробностей, вдруг понимает, что мать, ее любимая мама, по сути, ничем не лучше: выбросила единственного человека, которого любила, как мусор, из своей жизни и из ее, Дашиной, тоже. И за что? За то, что оказался не до конца верен ее идеалам? За пару ошибок? И кому, спрашивается, от этого лучше? Мать всю жизнь одна. Отец женат на какой-то кукле. Брат без конца чувствует себя виноватым, а она сама… что сказать? Никто. Пустое место. Нищенка. И не потому, что жить не на что, а потому, что гордится тем, как несправедлива к ней эта яркая, интересная, разнообразная, словно для других предназначенная жизнь.

Что это за глупость такая, будто ни у кого нельзя одалживаться? Можно. Надо только постараться вовремя отдавать свои долги. И главное, почему бы не дать тем, кто тебя любит, хоть какой-нибудь шанс исправить ошибки? Раз о любви так много говорят, значит, за нее имеет смысл бороться. Принципы, гордость и педагогика тут совершенно ни при чем.

Окрыленная этим простеньким, в сущности, прозрением, Даша набирает отцовский номер.

– Папа, – говорит она после того, как закончен обычный обмен вежливыми формальностями, – мне нужна твоя помощь.

Лика

Обстоятельства редко меняют характер человека. Скорее, они обнажают его суть.

Михаил Шнеерсон

Пролог

У Лики начались схватки, но девушка не стала вызывать «Скорую», чтобы отправиться в роддом. Вместо этого она осторожно, придерживая рукой живот, пошла в сторону лестницы на второй этаж. Ей нужно было убедиться, что Роман не слышал того разговора, что состоялся между ней и гостьей несколько минут назад.

Лика шла очень медленно, пытаясь победить страх, поселившийся в ее груди. Девушка вцепилась в перила, давая себе возможность перевести дыхание, и прислушалась – со второго этажа не доносилось ни звука…

Лика поднималась по ступенькам, стараясь не обращать внимания на боль, хотя схватки становились все чаще. Наконец она, тяжело дыша, остановилась. Ей нужно было сделать последний шаг. Она знала, что через миг станет понятно, останется ли ее жизнь такой, какой была, или изменится навсегда. Девушка собралась с духом и прошла в коридор – прямо перед ней на полу лежал Рома…

Мужчина был мертвенно бледен. Лика опустилась на пол, подняла полупустую бутылку виски и, помня предупреждения врача-нарколога, прошептала: «Что же ты наделал?»

Ромочка умирал. Неимоверным усилием мужчина повернул голову к девушке и хрипло сказал:

– Я люблю тебя… И я все слышал… И я не знаю, как жить дальше… Что мы с тобой наделали? Столько смертей… Я не могу без тебя… Я слишком слаб… Помоги мне, любимая…

Изо рта Романа пошла пена. Лика, надеясь, что умирающего еще можно спасти, бросилась за телефоном, забыв про схватки. Она кричала в трубку, умоляя, чтобы тотчас на втором этаже их особняка появились люди в белых халатах и спасли ее Ромочку… Она кричала, сначала призывая на помощь, потом кричала на лежащего мужчину, уже не видя, что он мертв, а потом, когда начались потуги, кричала от физической боли.

Когда приехала «Скорая помощь», врачи вбежали в настежь открытую дверь. На первом этаже никого не было, в доме стояла тишина. Они поднялись по лестнице и растерялись – перед ними лежала истекающая кровью молодая женщина, новорожденный младенец и мертвый мужчина.

Буквально на несколько секунд врачи замерли в бездействии, но через мгновение бросились к телам – проверять, кому еще можно помочь. Трое медиков быстро, но осмысленно делали свое дело: щупали пульс, вводили в вену препараты, шлепали молчащего младенца… Они успели: после очередного шлепка личико новорожденной девочки исказила гримаска и раздался громкий плач, а мать приоткрыла глаза.

Кричащую крошку положили на грудь приходящей в себя Лике, и первое, что увидела девушка, открыв глаза, – это ореол рыжих пушистых волос… Такой же, какой когда-то увидела ее мама.

Глава 1

Нина ждала ребенка… Как ни страшно было осознавать молодой девушке, не имеющей ни родных, ни подруг, готовых помочь, что через несколько месяцев она станет мамой, но рожать все-таки придется – срок уже большой, ни о каком аборте не может идти и речи. Молодой человек, с которым так прекрасны были жаркие ночи, окончил училище и уехал по распределению на Север, даже не зная о беременности подруги.