Читать книгу "Ты будешь просить еще - Екатерина Аверина"

— Договорились, — с удовольствием отвечаю на его поцелуй, потом устраиваю голову на сильное плечо, жмурюсь от удовольствия, что мы вот так, совершенно голые и ничем не прикрытие валяемся прижимаясь друг к другу. — Ты мне обещал кое-что, - напоминаю. Феликс морщит лоб напрягая память.

— Гонка, — смеётся, тянется рукой к штанам, достаёт сигареты, я жалобно смотрю на то, как он затягивается. — Мать моего сына не будет курить, — заявляет эта скотина со всей серьёзностью, а липкое ощущение между ног определённо на его стороне.

Глава 58. Давид

Я здесь уже третью неделю, а меня до сих пор не пустили ни к дочери, ни к жене. То анализы, то документы, сейчас вот еще курсы. Будто без них я не могу просто посмотреть на ребенка. И ведь не возразишь. Остается терпеть и делать все, что говорят.

— Скучаешь? — в номер заглядывает знакомая темноволосая голова. Никогда бы не подумал, что буду рад этому человеку.

— Как вы здесь? — жму руку Максиму Эдуардовичу.

— Феликс рассказал о твоих проблемах, Дима попросил вмешаться, так что принимай гостя, — во всю ширь улыбается один из сильнейших юристов. — Как дела?

— Хреново, — признаюсь ему. — Ребенка не видел.

— Да ладно? — тот округляет глаза. — За столько времени и не показали? Вот сцуки! Как везде любят бабки или хорошего пинка, — кривится в усмешке Шевцов. — Покажешь, что у тебя уже на руках? — киваю и достаю из тумбочки папку с документами.

— Вы может отдохнете после перелета? До утра все равно уже не сдвинемся. Я ужин могу заказать, — стараюсь быть приветливым.

— Забей, — он отмахнулся и по второму кругу просмотрел все немногочисленные бумажки, в большей части которых я ни хрена не понимаю. — Завтра устрой мне встречу с типом, что тебя ведет и поедем смотреть дочь, а сейчас я бы все-таки поел. Тут вроде есть недалеко приличный ресторан.

Ресторан действительно есть. Мы плотно поужинали. Максим Эдуардович все время провел в планшете периодически показывая мне выдержки из статей или законов на немецком языке. Я дал понять, что не шарю и он больше не трогал, погрузившись в работу.

К девяти утра следующего дня мы подъехали к офису моего юриста, где Шевцов на чистом русском объяснялся с мужчиной, пока они не пришли к единому мнению. Раскрасневшийся от возмущения один и довольный собой второй сели в машину отвернувшись в разные окна.

Первой остановкой стала клиника, где сейчас содержат мою жену. И без того бледная, увидев меня, она побледнела еще сильнее. Я замер в дверях, рассматривая еще совсем молодую девушку в которой ничего не осталось от той, что в восемнадцать сказала мне: «Да». Это была глупость. Гормональный скачок, принятый за большую любовь.

— Дейв, — бывшая жена хрипло произнесла мое имя.

— Здравствуй, — не пытаюсь подойти ближе. Просто не хочу. Как можно было дойти до такого? Сиюминутный кайф стоит целой жизни?!

— Ты заберешь нас отсюда? — не получив реакции молодая женщина сама сделала пару шагов ко мне.

— Нас? — меня начинает малость потряхивать. — Я приехал за дочерью, которую ты от меня скрыла.

— Думала, мы тебе не нужны. Ты же тогда четко дал понять, — она вздохнула, облокотившись на спинку кровати. — Противно, да?

— Мерзко, — не скрываю своего отношения к увиденному. — И чего тебе в жизни не хватало?

— Тебя, — выдает она. — Моим самым сильным наркотиком оказался ты, Дейв.

— Зашибись!  — меня кроет, я резко разворачиваюсь и всаживаю кулак в стену. — Доживи до развода и суда, касаемо малышки. Потом можешь делать все, что хочешь!

Понимая, что последнее было слишком грубо, даже жестоко, я пулей вылетел из здания, сел в машину и закурил.

— Вижу, вы славно пообщались, — язвит Шевцов. — Надеюсь, ты был лапочкой? Она ведь нам еще нужна, —глянул на мои зверские глаза и рассмеялся. — Ладно, забей. Девчонка все равно практически недееспособна. Еще пара доз и ты станешь вдовцом. Подождать не хочешь? — вновь черный юмор от знаменитого Макса.

— Нет, благодарю. Меня ждут дома. — выкидываю вишневую сигариллу в приоткрытое окно прямо на ходу.

— Не мое дело, конечно, — уже серьезно начал Максим Эдуардович. — Но мне кажется, у Сони с Лексом все неплохо складывается, а у тебя скоро будет своя семья. Она пока маленькая, но одинокий мужик с ребенком — шикарный магнит для противоположного пола.

На это мне сейчас нечего ему сказать.

Следующей остановкой стал небольшой детский приют. От одного вида этого здания стало не по себе. Как здесь живут дети? Все отвратительно серое и мрачное что снаружи, что внутри.

Шевцов ушел разговаривать с заведующей и минут через двадцать нас провели в специальную комнатку. На руках у женщины средних лет сидит моя копия с любопытными зелеными глазками. На голове короткие кудряшки, как у матери, небрежно торчат во все стороны. Пухлые губки бантиком и затасканный тряпочный заяц, которого я дарил жене вместе с обручальным кольцом.

— Она говорит по- русски? — спросил у женщины на ломаном немецком. Та пожала плечами.

— Она молчит с тех пор, как ее к нам доставили, — перевел для меня юрист.

— Можно ее мне? — протянул руки. Малышка крепче прижала зайку к себе, но от меня не отвернулась. Она изучила каждую черточку на моем лице прежде, чем воспитатель поставила ее на ножки. — Иди сюда, — присел на корточки и протянул руки. — Какая же ты красивая, — в середине груди распускается тепло и плавно заполняет все клетки, дотекая до сердца. — Я не обижу, Лекси. Иди сюда.

Несколько неуверенных шажочков и дочь подошла ближе. Она протянула свою крохотную ладошку к моему лицу, коснулась колючей щетины и тут же отдернула пальчики. Я плюхнулся задницей на пол, подхватил кроху и усадил на колени. Малышка вздрогнула и собралась плакать, но почему-то не стала.

— Я помню этого зайку, — зачем я говорю это трехлетнему ребенку, который скорее всего даже языка не понимает? Но надо же что-то говорить, чтобы она привыкла ко мне, к голосу. — Я его подарил твоей маме.

— Мама? — прозвенел голосок моей девочки.

— Да, — я счастливо рассмеялся от того, что она поняла меня. — А я папа, Лекси. Твой папа.

— Папа? — дочь неуверенно попробовала на язык новое слово.

— Да, малыш, — я зарылся носом в ее кудряшки вдыхая вкусный детский аромат и уронил несколько счастливых слезинок прямо на макушку своей Алексии.

— Папа, — вновь повторила она, разрывая мое сердце на фейерверки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍