Читать книгу "Лаций. Мир ноэмов - Ромен Люказо"

– Нет, дайте мне уйти. Это бесполезно. Они не слушают.

Она добавила что-то себе под нос – псы из хорошей семьи не ругаются, – когда Аттик, в свою очередь, вышел из двери, ведущей в нижнюю часть храма, с полуулыбкой на лице:

– Ну, будет, Фотида, вам же говорят, что бояться нечего.

– А с вами, король лжецов, я вообще не разговариваю.

– Это, знаете ли…

Он резко замолчал. За ними возник Отон, массивный и молчаливый, но с лицом, искаженным гневом. Эврибиад невольно ощутил, как его пронзает древний страх перед живой статуей в таком торжественном месте.

Бог сделал несколько шагов и, подойдя к бассейну, наклонился и поболтал пальцами в воде. Сонм искр поднялся в полутьме пронаоса, складываясь в светящуюся ленту, которая постепенно развернулась над водой.

– Вот, – сказал Отон, указывая на иллюзию, – на что похож Рукав Ориона. Посмотрите, какой он огромный. Не меньше тысячи катетофотов. Даже с монадическим модулятором понадобятся годы, чтобы добраться до другого его края. Мы с вами здесь, у Рубежа – границы Империума Интеллектов.

– Вы показываете мне то, что я уже знаю, – ответила она надменно, с вызывающим видом скрестив руки на груди.

– Разумеется, – сказал он терпеливо, – потому что я вас этому научил.

Эврибиад едва не вздрогнул от удивления. Он разделил с той, которая в то время собиралась стать его женой, все, чему его обучили, чему обучали только лучших прямо здесь, на Корабле. Но он ни разу не слышал, чтобы Проконсул утруждал себя, занимаясь с кем-то лично. С другой стороны, если кто и мог заслужить такую честь, так это Фотида.

– Посмотрите…

Часть картинки увеличилась, став размером с одну десятую всего изображения. Звездная лента исчезла, сменившись гораздо менее плотным облаком.

– Длина Рубежа – сто катетофотов, это половина территории всего Империума. Вы не можете представить себе реальных масштабов того, что на карте. Вашей планете ничто не угрожает.

Фотида не удостоила его ответом. Отон гневно махнул рукой, и трехмерная картинка исчезла так же быстро, как появилась.

– Клянусь Концептом! Я оставляю на месте систему орбитальной обороны. Если понадобится, ваши соотечественники сумеют ею воспользоваться. Чего еще вы хотите?

– Вы прекрасно знаете, – ответила она, – что дело не в этом. Вы одним махом лишаете Кси Боотис всех, кто на что-то годен.

– А, так вот в чем дело, – жестко вмешался Рутилий. – Вам не нравится, что приходится оставлять власть другим.

Презрительным жестом она заставила его замолчать и повернулась к Отону, гневно щелкнув зубами:

– Я полечу только в том случае, если здесь останется большая группа деймонов. Мои техниты могут без труда их заменить. Вам всего лишь нужно снизить процент контролеров. Мы готовы, и вы это знаете.

– Это невозможно, – ответил Рутилий. – Нам необходим каждый.

Но Отон уже сделал ему знак, приказывая не отвечать за него, и высокий деймон притих, буркнув что-то неразборчивое себе под нос.

Эврибиад подумал о собственных солдатах, которые в этот самый момент патрулировали местность: двое моряков в сопровождении рослого автомата. Разница была в том, что автоматы не имели склонности к войне, тем более сейчас, когда они делали общее дело. Любопытная, кстати, ситуация, если подумать. Он почти нащупал что-то важное – как будто слово, которое вертится на языке, – но оно от него ускользнуло.

Отон все это время молчал, потерявшись в своих мыслях. Потом он обменялся многозначительным взглядом с Аттиком и Рутилием. Эврибиад был уверен, что Отон советуется с ними на каком-то молчаливом языке, присущем автоматам. Так значит, указы бога могут быть предметом жарких споров, вопреки той видимости монолитной власти, которую он поддерживал. Трудно сказать, было ли это признаком слабости, свидетельством мудрости или просто временным приступом либеральности.

– Ну что ж, пускай, – проговорил он. – Сто моих слуг отправятся в Дельфы. Ваших людопсов в экипаже этого корабля станет больше. Вами уже завладела жажда власти, Фотида.

Теперь он улыбался, однако в этой улыбке не было ничего дружеского.

– Благодарю вас, – ответила она, хотя искра вызова в ее глазах так и не погасла. – Мы не обманем вашего доверия.

– Если когда-нибудь такое произойдет, вы погибнете, как и мы все.

От этой фразы все помрачнели. Наступило неловкое, неприятное молчание. Отон совсем не понимает Фотиду, – сказал себе Эврибиад. Она была слегка высокомерной и не без оснований полагала себя умнее всех. С самых юных лет она считала, что каждый должен делать, как она говорит, по той простой причине, что она – лучше всех, всех умнее и к тому же всех красивее. Из-за этой безаппеляционности она нажила себе немало яростных недругов в маленьком островном мирке. Но ее талант к математике действительно намного превосходил способности большинства простых смертных – в том числе и ее соотечественников. Рядом с ней Эврибиад чувствовал себя… нерасторопным и неловким. Но они хорошо дополняли друг друга: он знал, что обладает даром эмпатии, и ему легче внушить верность небольшому отряду. Однако, если бы кому-нибудь из них пришлось править, этим занялась бы она.

Отон развернулся и ушел в глубину храма. Они последовали за ним по одному к трону из матового камня, по обе стороны от которого встали Аттик и Рутилий. Здесь находилась реальная власть, и Отон желал им это напомнить. Густой полумрак зала нарушали только мигающие со стен интерфейсы, содержимое которых было слишком сложным для людопса.

Эврибиад остановился рядом с Фотидой и разволновался от ее близости. Она же, казалось, вовсе не обращала на него внимания, и лицо ее хранило все то же непреклонное выражение.

– Вас снедает жажда власти, – продолжил Отон, словно и не прерывался. – Но вы должны сознавать: чем больше ее у вас будет, тем больше будет и ответственности за всех нас, и тем беззащитнее вы будете перед жестокостями мира, который простирается далеко за пределы вашей планеты. Вы понимаете, что из этого следует, Фотида, Эврибиад? Я знаю, что Фемистокл понимает. Он-то предпочел бы, чтобы вы остались дома, а не неслись навстречу опасностям. А вы?

– Мы готовы, – пробормотала она.

– Возможно. Ваш супруг наверняка готов. Я об этом позаботился, – добавил он после задумчивой паузы, подперев кулаком свой огромный, как у каменной статуи, подбородок. – А вы?

От удивления и гнева глаза Фотиды превратились в две узкие щелки. Но она ничего более не сказала. В любом случае сомнения Эврибиада подтвердились. Проконсул всего лишь ослабил поводок, чтобы он сам создал для Отона подходящее орудие. Эврибиад уже начал смиряться с этой мыслью. В конце концов, это никак не умаляло достоинств его стаи.

– Этот Корабль, – продолжал Отон, – не обычное судно, не нечто инертное. Это сообщество ноэмов, объединенное между собой древним договором, который недоступен вашему пониманию. И власть у вас будет только в том случае, если вы заплатите ее цену.