Читать книгу "Четыре ветра - Кристин Ханна"

Сесар Чавес[29]

Глава семнадцатая

Элса давила на газ, крепко вцепившись в руль. Они проехали мимо семьи из шести человек, которые брели по дороге, толкая тележку с вещами. Такие же, как они, – потеряли все и идут на Запад.

И о чем она только думала?

Она недостаточно смелая, чтобы пересечь половину страны в поисках неведомо чего. Она недостаточно сильная, чтобы выжить одной, а тем более позаботиться о детях. Как она будет зарабатывать? Она никогда не жила одна, никогда не платила аренду, никогда не работала за деньги. Господи, она даже школу не закончила.

Кто спасет их, когда у нее ничего не получится?

Она остановила машину на обочине, глядя через грязное стекло на дорогу впереди, на разруху после черной бури: дома в руинах, машины в канавах занесены песком, от заборов ни следа.

С зеркала заднего вида свисали четки, раскачивались из стороны в сторону.

До Калифорнии больше тысячи миль, а что они там найдут? Ни друзей, ни родственников. Я могу работать в прачечной… или в библиотеке.

Но кто наймет женщину, когда миллионы мужчин без работы? И если она все-таки найдет работу, кто будет присматривать за детьми? О господи.

Энт потянул ее за рукав:

– Мамочка? Все в порядке?

Элса резко открыла дверь грузовика, вылезла из машины и остановилась, тяжело дыша, борясь с нахлынувшей паникой.

Лореда встала рядом.

– Ты думала, бабушка с дедушкой поедут?

Элса повернулась к ней:

– А ты нет?

– Они как растение, которое может расти только в одном месте.

Отлично. Тринадцатилетняя девочка видела то, чего не видела Элса.

– Я проверила бардачок. Они отдали нам почти все правительственные деньги. И бак полный.

Элса смотрела на пустую, убегающую вдаль дорогу. В нескольких шагах от них на сарае, почти доверху заваленном черным песком, сидела ворона.

Она чуть не сказала: «Я боюсь», но какая мать скажет такое ребенку, который на нее рассчитывает?

– Я никогда не жила одна.

– Ты не одна, мама.

Энт высунулся из окна.

– И я здесь! – пропищал он. – Про меня не забудьте!

Элса почувствовала, как ее переполняет любовь к детям, пробирающее до глубины души чувство, которое было сродни тоске; она глубоко вдохнула и выдохнула сухой воздух Техасского выступа, который был такой же частью ее жизни, как Бог и дети. Она родилась здесь и всегда думала, что умрет здесь.

– Это наш дом. Я думала, ты вырастешь здесь и первой из Мартинелли получишь высшее образование. В Остине. Или в Далласе, этот город достаточно большой для девушки с твоими мечтами.

– Здесь всегда будет наш дом, мама. Ничего не меняется из-за того, что мы уезжаем. Вспомни про Дороти из «Страны Оз». После всех своих приключений она щелкнула каблуками и попала домой. И, по правде, какой у нас выбор?

– Ты права.

Элса на мгновение закрыла глаза, вспомнила, как она боялась и чувствовала себя одинокой во время своей детской болезни. Тогда дедушка впервые наклонился к ней и прошептал ей на ухо: «Будь смелой». А потом добавил: «Или притворись смелой. Это все равно».

Это воспоминание успокоило. Она может притвориться смелой. Ради детей. Элса вытерла глаза, удивившись своим слезам, и сказала:

– Поехали.

Села на водительское место и захлопнула за собой дверь.

Лореда устроилась рядом с братом и развернула карту.

– От Далхарта до Тукумкэри, это в Нью-Мехико, девяноста четыре мили. Там сделаем первую остановку. По-моему, не стоит ехать всю ночь. По крайней мере, дедушка мне так сказал, когда мы изучали карту.

– Вы с дедушкой проложили маршрут?

– Да. Он меня учил всякому. Наверное, с самого начала знал, что они с бабушкой останутся. Он меня разному учил: как охотиться на кроликов и птиц, как водить машину, как заливать воду в радиатор. От Тукумкэри поедем на запад по шоссе 66.

Лореда достала из кармана старенький бронзовый компас.

– Вот что он мне дал. Они с бабушкой привезли эту штуку из Италии.

Элса уставилась на компас. Она понятия не имела, как с ним обращаться, но сказала:

– Хорошо.

– Мы можем создать свой клуб, – сказал Энт. – Как бойскауты, только мы будем путешественниками. Клуб путешественников Мартинелли.

– Клуб путешественников Мартинелли, – проговорила Элса. – А мне нравится это название. Поехали, путешественники.

Подъезжая к Далхарту, Элса невольно сбавила скорость.

Она не была здесь уже много лет, с тех пор как мать, бросив на Лореду один лишь взгляд, осудила малышку за смуглую кожу. Элса, всю жизнь терзавшаяся от отношения родителей, ни за что бы не позволила, чтобы и ее дети страдали.

Депрессия и засуха потрепали Далхарт не меньше, чем Тополиное, это бросалось в глаза. Многие магазины заколочены. Перед церковью выстроилась очередь – люди с металлическими мисками в ожидании бесплатной еды.

Грузовик переехал через железнодорожные пути. Элса повернула на Главную улицу.

– Зачем ты здесь поворачиваешь? – спросила Лореда. – Мы проезжаем мимо Далхарта, не через него.

Элса увидела магазин сельхозтехники Уолкотта: закрыт, окна, как и повсюду, заколочены деревянными досками. Она остановила машину перед домом, в котором выросла. Входная дверь перекосилась, многие окна выбиты, на двери уведомление о конфискации за долги.

Дворик перед домом в полном запустении, груды черного песка, грязь. В садике матери – мертвые розы, которым Минерва Уолкотт отдала больше любви, чем Элсе. В тысячный раз Элса задалась вопросом, почему родители так относились к ней, почему их любовь была такой холодной и зависела от ее поведения. Как так вышло? Элса узнала, что значит любить всем сердцем, в день рождения Лореды.

– Мама, ты знала людей, которые здесь жили? – спросила Лореда. – Похоже, сейчас тут никого нет.

Элса почувствовала сдвиг времени, неприятное ощущение сталкивающихся миров. Дети с беспокойством смотрели на нее.

Она думала, что вид этого дома причинит ей боль, но этого не произошло. Это не ее дом, и люди, которые здесь жили, – не ее семья.

– Нет, – наконец сказала она. – Я не знала людей, которые здесь жили, и они меня не знали.

Дорога из Техаса – долгие мили ничего, кроме песчаных дюн, перемежающихся унылыми городишками. В Нью-Мехико они влились в поток беженцев – все двигались на запад, в старых колымагах, перегруженных вещами и детьми, в машинах, которые тянули за собой трейлеры, в фургонах, запряженных мулами и лошадьми. Многие шли пешком, толкая перед собой коляски и тележки.