Читать книгу "Из жизни патологоанатома - Аркадий Абрикосов"

До суда дело не дошло, но жалобу в Департамент здравоохранения она написала. Длинную-предлинную жалобу, в которой эмоций было вдесятеро больше, чем фактов. Признаюсь, грешен – сделал себе копию для прочтения в узком кругу коллег. Здесь даже при условии анонимности отрывки привести не могу. Чужие произведения нельзя цитировать без согласия автора, да и вообще речь я веду не о ее жалобе, а о приложенной к жалобе выписке, в которой было приведено не только заключение гистологического исследования биопсийного материала, но и его описание. Это было сделано для того, чтобы придать диагнозу поликистоза яичников больше достоверности – смотрите, там вот такая картина, потому и диагноз такой.

Прежде всего скажу, что там никакого поликистоза не было и в помине. Я пока что доверяю своим глазам и своему разуму. Но если патологоанатом видит картину поликистоза, то он описывает «склероз капсулы яичников с ее неравномерным утолщением», «гиперплазию стромы яичников», «с наличием множества кистозно-атрезирующихся фолликулов» и т. п. Короче говоря, он оперирует научными терминами. А то описание, которое было приведено в выписке, выглядело следующим образом: «В препарате видно много кист». Точка! Это все описание! Я даже не хочу обращать ваше внимание на то, что патологоанатом никогда не напишет «много кист». Он напишет: «множественные кисты», потому что так будет грамотно.

Я позвонил в эту клинику, прикинувшись потенциальным пациентом. Сказал, что мне нужно сделать гистологическое исследование предстательной железы и спросил, хороший ли у них специалист. Мне ответили, что своего гистолога у них нет, эти исследования для клиники делаются в НИИ морфологии человека «лучшими специалистами России».

В НИИ морфологии человека действительно работает много людей, которых без преувеличения можно так называть. Но никто из них не напишет: «В препарате видно много кист». Я попытался вытянуть из девушки-ресепшеонистки дополнительную информацию, но она ушла в глухую оборону.

К счастью, у Департамента другие возможности. Там тоже обратили внимание на столь странное описание (да и не могли не обратить, ведь на нем была основана вся жалоба). Выяснилось, что гистологические исследования проводил главный врач клиники, который по основной своей специальности был… рентгенологом. Рентгенология и патологическая анатомия далеки друг от друга примерно так же, как Калининградская область от Сахалина. Можно сказать, что у нас с рентгенологами только одно общее – белый халат. Но кто мешает главному врачу частной клиники делать то, что ему хочется, особенно если он считает, что умеет делать это хорошо. А что тут такого? Если под рукой есть атласы, то всегда можно с ними свериться. Если развить эту мысль дальше, то можно прийти к тому, что патологоанатомы не нужны. Их вполне могут заменить медсестры-лаборанты, вооруженные набором атласов. Так вообще всех врачей можно заменить медсестрами, которые будут лечить по учебникам и справочникам.

Но за гистологические исследования в частных клиниках с пациентов берутся деньги, которые нужно официально проводить через кассу (ну хотя бы часть их). А для этого нужно иметь официальное основание для оказания услуги. Главный врач решил эту проблему весьма «элегантно» – он заключил договор с одним государственным медицинским учреждением на проведение гистологических исследований и счел, что этого вполне достаточно. Не было никаких документов, подтверждавших отправку образцов на исследование и всего прочего, что полагается иметь при нормальном взаимодействии. Оплата за услуги тоже не производилась. Был только договор, как отмазка – вот здесь нам делают гистологические исследования.

Напрашивается вопрос – ну как он не боялся так работать?

Ответ простой – боятся умные, а дуракам море по колено.

В завершение хочу сказать следующее. Нередко пациенты жалуются на то, что врачи устраивают им новое обследование, несмотря на наличие выписок из других учреждений, в которых приведены «свежие» данные. «Ну зачем нас снова прогонять через все обследования? – удивляются люди. – Разве что для плана…». На самом деле не для плана, а для того, чтобы быть уверенным в данных обследования. И вообще правильный клинический подход требует учитывать данные прошлых обследований и ранее выставленные диагнозы, но не руководствоваться ими. Учитывать, но не руководствоваться – разница здесь большая. Ну мало ли какую ошибку могли допустить те, неизвестные нынешним, врачи? Конечно же, детали имеют значение. Например, пациенту, которому около месяца назад была сделана компьютерная или магнитно-резонансная томография в Первой Градской больнице, в нашей больнице, возможно, и не станут повторять проведенное исследование. Но если то же самое исследование сделано в каком-то никому не известном учреждении, то его придется повторить. Реалии медицинского бытия таковы, что за пациента всегда отвечает тот врач, который его в данный момент лечит. Прошлое не имеет значения, значение имеет только настоящее. Никто никогда не примет во внимание оправдание вроде такого: «Но ведь в выписке от такого-то года стоял этот диагноз…». Жить надо своим умом, а не чужим. Так что относитесь с пониманием к тому, когда лечащий врач назначает вам исследование, которое вы недавно проходили. Все что ни делается умным врачом, делается только для блага пациента. Ну а с дураками лучше вообще не связываться.

Не спрашивайте меня, как можно отличить умного врача от дурака. Я в общем-то это понимаю, но в виде инструкции выразить не могу.

Уточню на всякий случай, что в государственных и частных медицинских учреждениях, у нас и за рубежом, повсюду и везде соотношение умных и дураков примерно одинаково. Везде можно нарваться. Смотрите не на страну и вывеску, а на человека, с которым вам приходится иметь дело. Если что-то не нравится или, хотя бы, настораживает, то ищите себе другого врача.

– Жену выбирать легко, – шутит наш заведующий. – Если ошибешься, то ничего страшного – всегда можно расстаться и поискать другую. А вот найти другого врача иногда можно и не успеть.

Заграница – это миф о загробной жизни

«Золотого теленка» все читали?

«– А как Рио-де-Жанейро? – возбужденно спросил Балаганов. – Поедем?

– Ну его к черту! – с неожиданной злостью сказал Остап. – Все это выдумка. Нет никакого Рио-де-Жанейро, и Америки нет, и Европы нет, ничего нет. И вообще последний город – это Шепетовка, о которую разбиваются волны Атлантического океана.

– Ну и дела! – вздохнул Балаганов.

– Мне один доктор все объяснил, – продолжал Остап. – Заграница – это миф о загробной жизни, кто туда попадает, тот не возвращается»[23].

Доктор, который «все объяснил» Остапу, явно был последователем дедушки Фрейда. Но я сейчас хочу сказать не о Фрейде, а о том, как устроена патологоанатомическая служба за границей, конкретно в Западной Европе и США.

Весной 2020 года «гвоздем» новостных программ стали кадры из Италии, на которых колонны грузовиков везли куда-то гробы с телами. Местные морги не справляются, приходится отправлять покойников в другие города.