Читать книгу "Магия Терри Пратчетта. Биография творца Плоского мира - Марк Берроуз"

Кроме того, книга представляет нам еще пару величайших комических персонажей Пратчетта – дуэт сержанта Колона и капрала «Шнобби» Шноббса, двух ленивых, простых стражников, которые частенько прячутся от ветра, чтобы покурить и обсудить последние слухи. Очевидно, это дань уважения фильму Акиры Куросавы 1958 года «Три негодяя в скрытой крепости», где внимание концентрируется на двух неуклюжих идиотах, в то время как вокруг них разворачиваются эпические события[163]. Шнобби и Колон ведут себя как греческий хор, хотя никогда не обращаются непосредственно к аудитории. Они просто люди на улице или в пивной и являются источником лучших шуток в книге.

Наконец, «Стража! Стража!» добавляет третью запатентованную Пратчеттом технику к «лимонному шербету» и «сигаретам» – «фиггины». Этим словом Терри обозначал шутку, которая появляется несколько раз в книге, и на ее базе в «Стража! Стража!» персонаж угрожает кому-то тем, что поджарит его фиггины. Позднее мы узнаем, что фиггин – это такой пирожок. Фраза появляется несколько раз, чтобы с самыми разными целями напугать людей. Техника «фиггинов» использована почти во всех романах Плоского мира.

Плоский мир существовал уже семь лет – насчитывал столько же книг – и превратил Пратчетта в одного из самых популярных писателей. Для многих литературных франшиз семь – это серьезное число, но Пратчетт только начинал. В свет выйдет еще тридцать четыре романа в цикле «Плоский мир». Пратчетту потребовалось семь книг, чтобы развить серию в нечто большее, чем фэнтезийная пародия, и куда более интересное. Каждый из первых романов, за исключением, быть может, «Посоха и шляпы», добавляет новый кирпичик к сооружению, еще один цвет в палитру, по мере того как Плоский мир становится зеркалом нашего. Пратчетту еще предстояло вырасти как писателю, и пройдет некоторое время, прежде чем он завоюет молодежную аудиторию, и в первую очередь женщин, но версия Плоского мира, которую мы находим в «Стража! Стража!», стала шаблоном для следующего десятилетия серии. Все встало на свои места, позволяя Пратчетту навещать Ринсвинда, Ведьм, Смерть и Городскую стражу в следующих романах, где периодически появлялись новые персонажи. Далеко за улицами Анк-Морпорка и Ланкра продолжает плыть черепаха, но для персонажей и поклонников это становится все менее и менее существенным. Плоский мир перестал быть платформой для пародии; он превратился в место, где все работает.

Впрочем, не всех это радовало. Пратчетт часто повторял, что скорее покончит с собой, чем будет продолжать писать новые версии «Безумной звезды», что совсем не понравилось самой активной части фэндома Плоского мира, тем, кто предпочитал простые и традиционные фэнтезийные истории. Несколько критиков из мира НФ выражали тревогу вместе с Джоном Клютом из Interzone, хотя он стал лучше относиться к Пратчетту после того, как посмеялся над читателями Плоского мира в обзоре «Творцов заклинаний» для Observer. Его встревожили слова о тьме внутри каждого человека, произнесенные лордом Витинари в романе «Стража! Стража!». По его мнению, они относятся к той категории вещей, которые «чересчур близко подходят к уничтожению комического пульса Плоского мира», и предположил, что серии необходим отдых, пока она не стала слишком серьезной для собственного блага. Это любопытный отрывок, и его следует выделить, ведь он один из самых сильных в книге и, возможно, лучше всего раскрывает собственную философию Пратчетта. Клют не о том беспокоился. Для того чтобы выжить, Плоскому миру следовало вырасти, и еще в большей степени отражать взгляды своего автора. Если бы Пратчетт продолжал штамповать такие книги, как «Безумная звезда», едва ли он смог бы насладиться долголетием серии.

Широкая публика не возражала против развития тона, и продажи каждой следующей книги неизменно превосходили популярность предыдущей. Издатели поняли: слова «Терри Пратчетт» на обложке означают, что книги будут очень хорошо продаваться. В 1989 году «Посох и шляпа» в мягкой обложке Corgi и «Стража! Стража!» в твердой обложке Gollancz сделали имя автора больше, чем только надпись на обложке. Все последующие переиздания первых шести романов из Плоского мира выделяли фамилию Пратчетта, как набирающий силу бренд. Тем не менее его следующий шаг был рискованным – он хотел показать миру, что для успеха ему не нужны гигантская черепаха и плоская планета.

Глава 11

Детский писатель

Серия Плоского мира прославила имя Пратчетта, но инстинкт подсказывал ему, что дело не только в черепахах и слонах. В начале 1988 года Колин Смайт по просьбе Пратчетта обратился к редактору детского отдела Corgi Филиппе Дикинсон относительно издания книг для детей, действие которых происходит за пределами Плоского мира. У Пратчетта уже сложились в голове два проекта: оба основывались на идеях, появившихся у него еще в начале карьеры. Одна из них состояла в том, чтобы превратить историю, написанную для Bucks Free Press, в трилогию, а другая – дополнить «Людей ковра». К этому моменту появился интерес к его книгам, написанным до Плоского мира, и, хотя Пратчетт был доволен «Темной стороной солнца» и «Стратой» и согласился издать их в неизменном виде, он считал, что его дебютный роман требует существенных изменений, прежде чем сможет занять место рядом с другими переизданиями. Оба проекта планировалось выпустить в твердых обложках в Doubleday, импринте издательства Transworld, так как Gollancz не занимался детской литературой. Восемнадцать лет спустя Пратчетт возвратился к книгам для детей.

Первыми вышли «Угонщики». Это история о крошечных «номах», существах ростом в четыре дюйма, живущих со скоростью, в десять раз превышающей скорость обычной человеческой жизни. Герой книги, Масклин, охотник/собиратель из все уменьшающегося племени номов, поселившихся на стоянке автомобилей у автомагистрали и считавших, что, кроме них, номов больше не осталось. Однако они были ошеломлены, когда узнали, что сотни других представителей их вида создали замкнутое сообщество под половицами старого универмага и не верили, что за их стенами существует другой мир. История родилась после того, как пятилетний Терри побывал с матерью в универмаге «Геймаджес». Его воображение населило полы крошечными фигурками, прячущимися от людей и выходящими по ночам, чтобы устраивать безобразия. Возможно, более существенным являлось то, что сам Терри был тогда маленьким, оказался в гигантском магазине, и его потрясли его размеры. И если ему хотелось вспомнить место, вызывавшее у него благоговение, воображение неизменно возвращало его туда.

Впервые он попытался воплотить на бумаге свои впечатления в 1973 году, написав рассказ под названием «Ринсмангл, гном с Ровной пустоши»[164], который печатался в одиннадцати выпусках Bucks Free Press. Это упрощенная и более короткая версия «Угонщиков», предназначенная для юной аудитории история с уменьшенным количеством персонажей[165] и не такая пугающая. Очаровательная детская сказка, полная осуществленных желаний. Гномы с помощью игрушечных поездов построили под полом железнодорожную сеть, устраивали гонки на игрушечных машинках и играли на крошечном поле в футбол при помощи набора «Саббатео». Чужак Ринсмангл уговаривает номов украсть грузовик, покинуть старый дом и вернуться в Ровную пустошь, его прежний дом, рядом с вымышленным рыночным городом Сплинбери.