Читать книгу "Игры на раздевание - Виктория Мальцева"

- Боюсь, мы не можем разглашать информацию такого рода.

Она смотрит в глаза, и я замечаю отсутствие дежурной улыбки. Ещё секунду спустя медсестра совершает лёгкий, едва заметный утвердительный кивок головой. В моих ушах свист, скрип тормозящего на полной скорости поезда, скрежет разогретого до искр металла.

Я разворачиваюсь и выхожу.

В себя прихожу только на улице. Вспоминаю о пакете с едой, принесённой для мужа, теперь уже бывшего, и, не задумываясь, с чувством швыряю его в мусорный бак.

И, наверное, судьбе было мало театральности в этом жесте, потому что мне навстречу она посылает тех, кого я меньше всего хочу видеть – Дженну и мать Кая. В моих руках его ноутбук - любая вещь должна возвращаться к хозяину, поэтому я молча подхожу к ним и отдаю компьютер, Дженна принимает, но не так безмолвно, как Камилла:

- Спасибо, - тихо благодарит.

Глава 36. Лети птица, лети. Теперь ты свободна

Sigur Ros - Svefn-g-englar

Tony Anderson - Darkest Night (Extended Version) ft. James Everingham

Мне снится сон: Порше 918 цел, невредим и сверкает своей чёрной глянцевой краской. Машина отрывается от тротуара, вначале медленно, затем всё быстрее и быстрее отдаляется, однако на безжалостно прямой дороге ещё долго не скрывается из вида. Я смотрю на её вызывающе красивые, дерзкие линии, прикованная взглядом, будто под гипнозом:  он уезжает, покидает меня. Едет к НЕЙ.

Спешит ли?

Что именно его там ждёт?

Как сильно он в этом нуждается?

Я просыпаюсь, и не сразу, а постепенно раскрываю свои глаза полностью – мир вокруг стал непривычно ясным и чётким, определённым. Я ощущаю ход времени, и он, оказывается, неумолим.

Лети птица, лети. Теперь ты свободна.

Стена, за которую я цеплялась и пряталась едва ли не всю свою жизнь, растворилась, и вот теперь мир развернулся передо мной, играя красками и возможностями, но ледяной ветер его враждебности заставляет дрожать и ёжиться, лихорадочно искать утраченную защиту, ставшую за годы привычной, а потому никогда не ценимой.

Я вижу свои ошибки. Понимаю, что проживала свою жизнь в темноте и подчинении, и управлял моими мыслями и поступками не Бог и не дьявол, не человек, и даже не я сама. Это был страх. Мутный липкий страх получить от жизни новый удар. Новое разочарование.

Я не знаю, почему этот город постоянно мне о нём напоминает. Его нет ни в поездах, ни на улицах, ни в кафе, но он везде. Майра  - моя сотрудница сказала, что счастлива избавиться от мужа, почему мне не становится легче, почему?

Потому что… любовь?

С нынешними ценами на аренду Ванкувер оказался мне не по зубам, даже будучи штатным ассистентом Walk-in-clinic, поэтому я переселяюсь в квартиру поновее в современной высотке, но также в Бёрнаби. Теперь мне нужно подумать и о парковке. Оказывается, об этом тоже нужно думать! А это несколько дополнительных тысяч к моей годовой плате за аренду.

И даже при существующем раскладе я догадываюсь, что моё новое достойно оплачиваемое место – невидимая забота Кая. Она всё ещё есть, всё ещё со мной.

Адити крутит пальцем у виска и твердит, что деньги нужно брать, пока их дают. Все мои карты работают и регулярно пополняются. Но как можно брать деньги у мужчины, с которым расстаёшься? И которому изменяла. Все его достижения и деньги принадлежат только ему, они даже в большей степени принадлежат Дженне, но только не мне.

Каждое утро я прохожу мимо забегаловки Denny`s и удивляюсь людям, забивающим столики в такую рань. Глядя на жирную жареную пищу в их тарелках, мои внутренности теряются между брезгливостью и позывами к рвоте - за годы жизни рядом с Каем я приучилась к здоровому питанию. Да, именно так: не я, врач по образованию, а он, программист и предприниматель, приучил нас к здоровому образу жизни.

А ведь счастье в заботе. В осознании нужности, а если повезёт, то и необходимости твоего существования для другого человека. Счастье в приготовленном утром завтраке, сваренном кофе, в согретых ногах, в подоткнутом под твои бока одеяле, в тёплых руках и объятиях, в поцелуе при прощании на несколько часов. Счастье в продуманном и подготовленном за месяц до твоего дня рождения подарке, во взгляде, ожидающем твоей реакции при виде билетов в Париж, Рим или Токио.

По ночам  у меня бывают судороги: правая голень сводит с ума. Я жду, пока отпустит, нервно сучу ногой под одеялом, стараюсь уснуть и заспать приступ. Кай, когда был рядом, в такие моменты разминал мои мышцы, массировал, гладил ладонями, пока не расслаблюсь и не усну.

Теперь только я понимаю: не было у нас заботы друг о друге, это Кай заботился обо мне. Его забота жила во всём, в каждой мелочи, даже в мебели и утвари нашего дома. Я пила из высоких и узких чашек, потому что люблю только горячий кофе, и именно такая форма посуды сохраняет температуру лучше всего. Я машинально брала их из шкафа на кухне, никогда не задумываясь о том, кто, когда и почему их там поселил. Но ещё чаще горячий свежесваренный именно по моему рецепту кофе уже ожидал меня по утрам в самой удобной чашке. Завтрак всегда готовил только Кай, на мне были ужины, большую часть из которых мы выходили  в рестораны.

Как, например, в тот недавний мартовский вечер, когда мы, двое супругов, погружённых в молчание, запутавшихся в собственных порванных сетях, сидели за крошечным столиком на импровизированной террасе итальянской кафешки Джованни, которая выставляет маленький жёлтый мотоцикл у входа. Это был один из тех весенних дней, когда солнечная и тёплая погода подаётся природой с закуской в форме непредсказуемого порывистого ветра: ты сидишь или идёшь, нежась в первых и таких долгожданных солнечных лучах, и вдруг совершенно неожиданно, словно ниоткуда нагрянувший ветер уже рвёт твои волосы и шарф, обжигает арктическим холодом.

Мои голые ноги в балетках  так сильно замёрзли, что я, не отдавая себе в том отчета, с силой вжимаю их друг в дружку, как будто это может мне хоть чем-нибудь помочь. Неожиданно Кай наклоняется, и через мгновение моя щиколотка уже не только в его руке, но и в совершенно иной дислокации - на его коленях. Не удостоив меня ни взглядом, ни словом, он быстро скидывает лаковые балетки на тротуар, прижимает мои ступни к своему животу и накрывает полами куртки. Тепло его тела - чистейший непревзойдённый кайф. Расслабляющий. Успокаивающий. Оберегающий.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍