Читать книгу "Медвежья пасть. Адвокатские истории - Алексей Ходорковский"

Санек купил альбом для почтовых марок и хранил там свою коллекцию. Подделки были разложены по годам и хитроумным способам изготовления. Вот здесь клише на металле делали. А эту тысячу на множительном аппарате изготовили. Тут ручная работа: рисовали грубо и бумага мягкая. У каждой поддельной купюры были свои признаки отличия от подлинной. Это и волновало Сашку.

Книги он читал редко, как-то не было потребности, в основном рецептурные кулинарные справочники. А тут зачастил в книжный, в библиотеке билет завел. Читал полиграфическую литературу, учебники по криминалистике, справочники для судебных экспертов. Из книжек Санек узнал, что один высококлассный фальшивомонетчик достиг такого совершенства в изготовлении денег, что на зону к нему приезжали сотрудники типографии Госбанка. О чем говорили профессионалы — осталось тайной.

Малышкин вычитал, что самой большой проблемой у поддельщиков являются красители. Мельчайший помол краски — именно эта заковырка не давала злодеям исполнять еле заметные элементы зашиты банкнот. Будучи отличными полиграфистами, художниками, граверами, они никак не могли осилить мелкий помол красителя. Самые искусные преступники тратили на мельницы для помола много электроэнергии. На фоне других бытовых пользователей цифры зашкаливали. Их вычисляли и задерживали с поличным. Фальшивомонетчиков помельче брали по цепочке: сначала — сбытчика на рынке или ярмарке, потом — оптовика и изготовителя.

Через полгода изучения фальшивок и специальной литературы Малышкин уже вполне мог работать помощником эксперта научно-технического отдела Минюста. Большое количество подделок, особенно с цветных копиров, он определял на ощупь, даже не присматриваясь к ним. Потом он брал увеличительное стекло и в сравнительном анализе выявлял до десятка отличий в «очень хороших» фальшивках. Если бы не талант повара, из Санька мог получиться выдающийся эксперт или фальшивомонетчик.

* * *

Тыщенка состарилась. Выла подклеена в двух местах, стала мятая, растрепанная. Но все еще работала на Центробанк. Из кассы хоккейного стадиона она перешла к молодому защитнику клуба. Перед очередной игрой при выезде за рубеж он поменял ее на валюту в отделении банка аэропорта.

К купюре присмотрелись и сдали ее в мешок инкассации — в утилизацию. Тыщенка попала в цех утилизации денег на юге Москвы.

Санек, конечно, не видел тыщенку. Она лежала в общей куче, да и поддельной не была, посему внимания к себе не привлекала. Но встретились они именно здесь — Санек и тыщенка. У каждого был свой путь. Тыщенке предстояло попасть в дробилку и на спецмашине уехать на захоронение. Санек же переживет обыск у себя дома, где найдут его коллекцию, потом ему предъявят обвинение и закроют в тюрьме.

* * *

Санька из «Бутырки» нужно было вытаскивать, я это понимал. Да и вины в его действиях особой не было. Деньги-то он не воровал, а подделки банкнотами не являются. Нужна была экспертиза, пару ходатайств и объяснение со следователем. Кому в милиции охота дело прекращать? Я приступил к активным действиям.

Экспертиза подтвердила признаки подделки во всех купюрах, проходящих по делу. Посему умысла на кражу денег в действиях Санька не оказалось, а кража — деяние умышленное, да и объект преступления был под большим вопросом. Обвиняемого отдали мне под подписку о невыезде. Или, что правильнее, изменили меру пресечения. Арестант попал домой. Ожил. Мы победили. Дело прекратили. Санек вернулся в свою столовую. Цех Центробанка он больше не посещал. Буфет прикрыли, а его старые знакомые работницы ходили к нему на обед в общую столовую.

Ну, а как сложилась дальнейшая судьба нашего героя? Александр Васильевич изменился.

Любоваться деньгами перестал, стал их зарабатывать. Сначала открыл свой частный буфет при Доме книги, потом один за другим буфеты в двух министерствах, трех модных театрах, а дальше — пошло-поехало. Малышкин со своими талантами и любовью кормить людей был востребован. Ему обрывали телефон. Дешево и вкусно. Где такое найдешь? Санек научился считать маржу, узнал, где продаются шубы и украшения, начал строить загородный дом. Он стал как все: включился в общую гонку за деньгами.

Я потерял его из виду и дальнейшей его судьбой больше не интересовался.

На этом рассказ я закончил и возвращаться к нему не собирался. Текст передал по электронной почте в издательство. Но в жизни всего не просчитаешь. Одна неожиданная встреча заставила меня вернуться к повествованию.

Как-то темным зимним утром 2012 года зазвонил мой мобильный телефон, и звонкий девичий голос сообщил, что меня просят прибыть на награждение почетным знаком. Какой знак хотят вручить и куда зовут, я толком не понял, но голос заверил, что прибудет курьер с приглашением, в котором все написано. Через недельку молодой человек с вполне интеллигентными манерами и правильными ударениями в словах вручил мне конверт с ярким двуглавым орлом. Меня просили явиться в зал торжеств на Старую площадь. Внизу была приписка про смокинг и бабочку.

Зал торжеств оказался бывшей столовой ЦК КПСС. Лет двадцать пять назад знакомый приглашал меня сюда пообедать. О кулинарных изысках воспоминаний не осталось, но в буфете я купил тогда палку финской салями, и это было целое событие. Колбасой мы с женой и дочкой наслаждались неделю, поэтому и запомнилось. На месте буфета расположился бар. За столиками сидели пары и выпивали.

Я поднялся на второй этаж, где, собственно, и должно было состояться торжество. В большом зале без сцены под огромной хрустальной люстрой были расставлены складные стулья. У окна три скрипачки с тонкими талиями в длинных тяжелых бархатных платьях прекрасно играли что-то очень знакомое. Музыка смолкла. На середину вышел холеный мужик в дорогом костюме из тонкой шерсти. Депутатский значок и галстук цветами российского флага подчеркивали его величие. К нему потянулся ручеек из награждаемых. Мне тоже вручили коробочку с Гербом России, удостоверение и три гвоздички. «Холеный» долго жал мне руку, на прощанье даже по-братски обнял за плечи. Ручеек продолжал плавно течь и внимание мужика от власти, естественно, тут же переключилось. Я гордо направился к своему стулу, и в этот момент кровь ударила мне в лицо. Как после бокала хорошего коньяка. Я узнал его профиль: это был Санек. Я кого угодно готов был увидеть в депутатском обличии, но только не Санька.

На фуршете Санек подошел ко мне уже с другой, натуральной улыбкой, сказал, что, увидев мою фамилию в списке гостей, был несказанно рад предстоящей встрече. Пригласил в свой дом на Рублевском шоссе, рядом с Москвой.

Дал визитку, на ней нарисовал проезд. Малышкин с супругой радушно встречали меня на дороге у ворот участка. Сели у камина, в доме было все сделано со вкусом. Дорого, но не вычурно — это радовало. Я не люблю показуху, особенно в тех домах, где и так ясно, что пара рублей в семье есть. Милейшая жена Александра Васильевича сыграла и спела нам старинный русский романс. Я от души похвалил ее вокал и уютную обстановку в доме.

Уже под вечер Санек пригласил меня на второй этаж в бильярдную комнату. Мы немного и совсем неумело поиграли, после чего он предложил полюбоваться его коллекцией. Это были альбомы с поддельными бумажными деньгами. Видать страсть молодых лет не прошла. Альбомы были разбиты по годам и валютам. Каждая подделка имела аннотацию с подробным описанием отличительных признаков этой банкноты, иногда с фамилией и историей фальшивомонетчика. Такой профессиональной коллекцией мог бы гордиться любой музей криминалистики. Мое внимание привлекла одна из стодолларовых купюр. Крутил ее и так и сяк, но признаков подделки не находил. Пришлось обратиться за помощью к Саньку. Глаза его горели.