Читать книгу "Городской охотник - Скотт Вестерфельд"

Мы с Джен вышли из метро и двинулись по Йорк. Слева от наснад рекой простерся Манхэттенский мост. На сей раз я не ощущал смутногодискомфорта от того, что нахожусь не на Манхэттене. Со стороны «антиклиента» мыимеем дело с ренегатами из числа охотников за крутизной, и здесь им, конечно,самое место. Большая часть крутняка вышла из метро вместе с нами: огоньки ихсигарет и экраны телефонов светились и таяли в темноте, по мере того как онирасходились по старым улицам, направляясь в реконструированные под жильепромышленные здания. Мне очень хотелось надеяться, что этот район сохранит своюатмосферу к тому времени, когда я стану жить отдельно от родителей, хотя,признаться, верилось в это с трудом. Когда еще я смогу позволить себесобственное жилье?

Йорк-стрит свернула на запад, по направлению кФлашинг-авеню, что проходит мимо Бруклинских военно-морских верфей — логовища«Два на два продакшн».

Старые изображения этой верфи я видел в Музее естественнойистории, в том самом зале, где выставлены метеориты. Та самая железная глыба,за которой я прятался, около века назад пролежала несколько лет на здешнейтерритории. Все это время власти пытались сообразить, что делать с неземнымсувениром весом в тридцать четыре тонны. Интересно, часто ли в ту поруметеорит, притянув стрелки компасов, привлекал сюда корабли, и не с ним лисвязано то, что этот уголок Бруклина считается мистическим местом, гдепроисходит уйма всяких странностей. Не зря же, в конце концов, он носит имядиснеевского летающего слона Дамбо.

В наше время на территории Бруклинских военно-морских верфейдавно нет ни метеоритов, ни военных кораблей, ни вообще каких-либо судов.

Огромные судостроительные цеха были превращены в киностудии,офисы и просторные помещения для компаний, создающих декорации для бродвейскихмюзиклов.

— Хотелось бы знать, зачем «антиклиенту» столькоместа? — спросила на ходу Джен.

— Жутко интересно. Там можно спрятать что угодно.Воздушную эскадру, стаю саранчи… загородный дом с лужайкой.

— Боже мой! Думаешь, это смешно?

Мы дошли до поста охраны на проходной и спросили, как найтикомпанию «Два на два продакшн». Охранник неохотно оторвал взгляд оттелевизионного экрана и оглядел нас с головы до ног.

— У них что, опять съемки?

— Ну… да.

— Я думал, в понедельник они уезжают.

— Ну да, по плану. Но они сказали, что хотят нас видетьпрямо сейчас.

Он потянулся к стопке фотокопий планов верфи, на верхнейнебрежно поставил крестик и протянул план нам, продолжая смотреть телевизор.

Снаружи Джен дала волю своему возмущению.

— Нет, каково — съемки! Неужели мы выглядим как актеры?

(Инноваторы, как правило, не любят актеров, которые поопределению являются имитаторами.)

— Не знаю, Джен, представление ты устроила весьмаубедительное.

Она воззрилась на меня.

— Конечно, — добавил я, — они могли сниматьрекламу для туфель.

— Ну да, полагаю, я могла бы иметь к этому отношение.Но сама мысль о том, чтобы сниматься…

Она поежилась.

Военно-морская верфь по случаю субботы была почти пуста, ееоткрытые пространства после тесноты Манхэттена вызывали головокружение.

Мы прошли под гигантскими арками из ржавого, заляпанногокраской металла, пересекли заброшенную узкоколейную дорогу и проследовали междустаринными заводскими корпусами и сборными металлическими ангарами,обрамленными рычащими выступами кондиционеров.

— Это здесь, — сказал я.

Вывеска «Два на два продакшн» красовалась над большущейраздвижной дверью старого кирпичного здания, в котором можно было бы спрятатьлинкор.

Я почувствовал, как звенят от напряжения мои нервы. Кажется,нам опять предстояло совершить незаконное, тайное и, вероятно, опасноепроникновение.

Но нет смысла противиться судьбе.

— И как мы попадем внутрь? — спросил я.

— Может быть, здесь?

Джен потянула здоровенную дверную ручку, и дверь отворилась.

— О, сработало!

— Но это значит…

Джен кивнула и показала свой искрящийся браслет, затем,нажав ногтем на переключатель, отключила индикацию и шепнула:

— Это значит, что они здесь, вероятно, пакуют вещички,готовясь к переезду. Нам лучше не шуметь.

Внутри царила тьма.

Мы пробирались среди каких-то бесформенных, поглощенныхмраком и тишиной предметов. Джен натолкнулась на что-то, и оно сердитоцарапнуло бетонный пол. Мы оба застыли и не шевелились, пока не стихлопродолжительное эхо. По нему было ясно, что вокруг нас огромное пространство.

По мере того как глаза привыкали к темноте, у менясоздавалось впечатление, что постепенно выступающие из мрака очертанияокружающих предметов мне знакомы, словно я уже здесь бывал. Пришлось напрячьзрение — оказалось, мы идем между ресторанными столиками с перевернутыми на нихстульями.

Я протянул руку и остановил Джен.

— Тебе это ничего не напоминает? — шепнул я.

— Не знаю. Закрытый ресторан?

— Точнее, место, которое должно выглядеть рестораном врекламном ролике шампуня.

Я пробежался пальцами по стульям, припоминая рекламу.

— Где герой «жабу» вместо «крабов» заказывал.

Она огляделась.

— Ты уверен?

— Ну, не совсем… — Я всмотрелся во тьму, силясьразличить очертания предметов. — О, да тут никак и старые театральныекресла.

— А они-то с чего?

— Как же, помнишь тот эпизод из клипа, с театром? Где укапельдинера язык переклинило.

— С чего это им вздумалось имитировать в студии залтеатра? — Джен покачала головой. — Здесь же Нью-Йорк — город театров.

— Н-да…

Я пробрался к сиденьям, которых было всего-то пять рядов, подесять кресел в каждом, перед красным бархатным занавесом. Вообще-то Джен права— в городе, где полным-полно настоящих театров, не говоря уж о ресторанах, этаимитация зрительного зала выглядела зряшной затеей.

— Может быть, им требовался полный контроль надситуацией? Абсолютная секретность?

— А может, они просто чокнутые? — предположилаДжен.

— Это как раз можно сказать с уверенностью…

— Тсс!

Застыв в темноте, Дженни наклоном головы указала налево.

Я услышал голос, эхом отдававшийся в просторном зале, и,вперив взгляд в сумрак, настороженно прислушался. По ту сторону огромной студиибыла видна тусклая полоска света под дверью, колебавшаяся, как будто внутрикто-то расхаживал по помещению. Голос продолжал звучать, и, хотя словаскрадывало расстояние, резкий тон показался мне знакомым.