Читать книгу "Игра навылет - Анна и Петр Владимирские"

Мотор взревел, комья взрываемой колесами земли застучали по днищу. «Пежо» прыгнул вперед и догнал мчащийся впереди автомобиль секунд за десять. На пути замаячил мост через узкую речушку, беглецы замешкались на мгновение — и наконец, Двинятин сделал, что хотел: подрезал серебристый автомобиль. Пассажиры «ауди» вынуждены были остановиться, чтобы не упасть в воду.

Парни выскочили из машины с двух сторон, надвинулись на Андрея. Он стоял и ждал, уже спокойный, сосредоточенный. Ох как хочется потерять голову и схватить их за волосы, стукнуть лбами — с криком, с хрустом черепов, изо всех сил… Но нельзя. И дело даже не в кодексе айкидо. Не в пресловутом непричинении травм и увечий и запрете на неуравновешенность, чтобы бесконтрольный инстинктивно-упреждающий ответ не нанес ущерба противнику… Когда речь идет о самом дорогом, кодекс можно и нарушить. Но Андрей стал осторожнее после зимней истории.

Тогда, в Львове, ему пришлось схватиться в винном погребе с преступником, сбежавшим из колонии. С убийцей, маньяком, чудовищем. Как ни ловок был Двинятин, он тогда едва уцелел: противник его подло перехитрил, ударом раздробил стопу. Если б не Вера… Пока заживала загипсованная нога, Андрей тренировал руки и торс. И думал, думал: как могло получиться, что какой-то выродок чуть не победил его в схватке? Его, мастера?

Поговорил со знакомыми спортсменами. Один из них, когда-то сидевший в «малолетке», объяснил. В местах заключения есть свои, особые приемы бойцового искусства. Хотя и не искусство это никакое, просто способ выживания, как в джунглях. Называется «гасилка». И есть свои мастера. Перед гасилкой все эти «бои без правил», карате, дзюдо и прочие — детский лепет на лужайке, размахивание слабыми ручонками. Ведь ни одна система рукопашного боя не нацелена на убийство или увечье противника. А в «беспредельной» зоне идет борьба за жизнь с первого до последнего дня срока, каждый день, каждый час. В любую секунду тебя могут проверить на вшивость, подставить. Если не ответить — ты приговорен.

Поэтому тот, кто хочет жить, должен, улыбаясь и сближаясь вплотную с сокамерником, резко, внезапно и глядя в сторону — бить. В солнечное сплетение, в пах, в глаз, в нос, по коленной чашечке, по пальцам руки или ноги, в горло. Заточенной ложкой, острым краем тарелки, электродом, бритвой — чем угодно, что сможет пронести в жилую часть зоны из рабочей. Если ничего нет, убивают и зубной щеткой. Просто руками, в конце концов. Только надо знать, куда метить. Причем неожиданно и один раз, второй попытки не будет.

В колонии осваивают ударную технику на поражение. Учатся наносить удар кровожадно и максимально сильно, внезапно, решительно — почти с безумием, по единственной точке, которая гарантирует болевой шок и отключение противника. Учатся выглядеть безобидно и тихо, скрывать свои агрессивные намерения, чтобы тебя подпустили на нужную дистанцию. Обучаются добивать, не раздумывая. Никакого спорта, просто убийство. Если ты не убьешь, то убьют тебя. Там не шутят и не играют. Там отбывают срок не люди, а загнанные в угол животные.

Вот почему Двинятин чуть не погиб от руки сбежавшего из колонии преступника. В самой жестокой схватке нормального человека не покидает чувство игры, сражения, где можно, в конце концов, сдаться. Выбросить белый флаг, удалиться с потерями — но выжить. И соперника всегда представляешь себе пусть как врага, но человека, а не взбесившееся животное. Особенно в айкидо, когда нужно отождествиться с противником, принять его в свое поле восприятия, чтобы упреждать каждое движение…

Он стоял расслабленно, с застывшим взглядом, обращенным то ли вдаль, то ли внутрь себя. Нападавших вроде и не замечал. Концентрация и слияние с целью. Встать прочно, левая нога чуть впереди. Почувствовать свой центр тяжести. Отбросить все лишнее, несущественное — и звуки, и мысли. Вдохнуть. На выдохе мысленно устремить энергию к низу живота. Зафиксировать внимание на всем пространстве и ни на чем конкретно. Просто дорога, трава и люди. Просто послушный тебе ветер. И послушные тебе противники. Они сейчас послушно подойдут…

Толчок крови в сердце, упругий воздух под ладонями… Руки сами что-то делают, надо им разрешить…

Парни ничего не поняли. Только что, вот сию секунду схватили ветеринара за плечи — и вдруг оба лежат в траве. Причем голова кружится, будто они катались на карусели. Они вскочили на ноги, снова налетели на Андрея. Бум! Он все-таки не выдержал, стукнул их головами. Присел рядом с упавшими, спросил:

— Так что, говорите, Вера Лученко не прилетала в Борисполь? Может, вы ее просто упустили? Не заметили?..

Те молчали. В ауте… Вдруг Андрей почувствовал: что-то изменилось в воздухе. Краем глаза уловил движение в стоявшем близко «ауди».

Третий. Откуда он взялся?

Наверное, он был здесь с самого начала. Просто сидел и наблюдал. Старший?

В воздухе была угроза. Ниоткуда вдруг появилась уверенность: у третьего есть ствол, и он сейчас будет стрелять. Угроза сгустилась и отшвырнула Двинятина в сторону. Грохнул выстрел, тут же второй, пули просвистели мимо.

Он помчался в сторону буковой рощи. На бегу почуял: вот сейчас надо резко вильнуть в сторону. Рванулся вбок, и тут же вслед ему зажужжали пули — три выстрела подряд. Андрей бросился наискосок, прижался к дереву, оглянулся. За ним с пистолетом в руке бежал мужчина, лица издалека не разглядеть, плотного сложения, невысокий, в чем-то серо-черном, контрастном на фоне дальних зеленых холмов и голубоватых горных вершин.

Прекрасный, между прочим, пейзаж для постановки спектакля «Смерть в Андорре», мелькнула у Андрея мысль. На заднике — красиво нарисованные горы и холмы, лужайки и снежные трассы, на сцену выходит злодей и стреляет, все аплодируют и кричат «Браво». Только тут зрителей нет, и убитый артист не выйдет раскланиваться…

Он бросился навстречу стрелявшему. Увидел в послушном усилию воли воображении в руке мужчины не пистолет, а поливальный шланг. Водяных брызг нам бояться нечего… Поворачиваясь резко боком, увернулся от струи воды — одной, другой. Мужчина уже близко, чувствуется его растерянность — жертва не убегает от охотника, а несется на него, и никак в нее не попасть, и еще одна струя воды пролетела совсем далеко, а жертва сама становится охотником, налетает и…

Андрей в молниеносном прыжке достал стрелка. Хлесткий удар, пистолет вылетел из его руки, но он еще что-то пытается вытащить из заднего кармана, резкий удар ногой в живот — обезоруженный падает и переворачивается через голову, тут же поднимается, Андрей стоит рядом, готовый ко всему.

Он смутно ощущал, что может сделать с противником все, что захочет. Давно не испытывал этого чувства. Его разум уснул, остались лишь инстинкты. Противник — крепкий, тяжелый мужик — зарычал, оскалившись, и бросился на Андрея с ножом. Успел достать все-таки… Резкий поворот схваченной руки вперед и вниз — руки действуют сами, без приказа, легко и свободно, — противник пролетел за спину Андрея, будто выпущенный из катапульты. Плюхнулся на траву и тут же понял, что на нем сверху уже сидят, шея у ключицы зажата, как в тисках, правая рука онемела.

— Хватит… — прохрипел поверженный мужчина. — Ты мне руку сломал… Отпусти…