Читать книгу "Алхимик с боевым дипломом - Ирина Сыромятникова"

Потоки черной энергии пронизывали пространство, резонируя с тонкой изнанкой реальности, истончая грань между мирами, делая понятия живого и неживого расплывчатыми, неясными. И немая до той поры материя неслышно пела. Труп, лежащий на месте своей смерти, – лучшие условия для подобного колдовства.

Искусство некромантии заключается вовсе не в том, чтобы сотворить зомби (как бы ни были уверены в этом обыватели), а в том, чтобы пробудить мертвого, дать ему шанс вернуться. Это одновременно и сложней, и проще. Проще потому, что живое существо и само знает, как должно быть устроено, сложней потому, что человеку невероятно трудно отделить реальность как таковую от своих представлений о ней. Пробуждаемую личность требовалось принять такой, какова она есть, не пытаясь упростить или улучшить, о чем и предупреждал меня Чарак, а черный Источник агрессивен и непокорен, чрезвычайно сложно одновременно удерживать над ним контроль и пассивно созерцать. Разница между оживлением Макса и тем, что мы делали сейчас, была в сложности воспринимаемой структуры, а также в глубине необходимой отрешенности – отпечаток сущности держался в костях едва-едва (артефакты магии существуют долго, но не до бесконечности же!).

Я впервые поднимал полноценного человеческого зомби и с восхищением наблюдал, как сливаются в одно целое, проявляются из небытия разные аспекты личности. Подумать только, сколько противоречивых черт уживается в одном человеке! Стремление двигаться и желание замереть, потребность видеть, даже не имея глаз, и дышать, уже не нуждаясь в воздухе, хаотическое мельтешение обрывков мыслей и неумолимый напор пробуждающейся воли. Это тело когда-то было женщиной. Было. Не знаю, что бы она почувствовала, если бы узнала, как выглядит сейчас. В наших усилиях по ее воскрешению наблюдался какой-то предел, вызванный то ли неумелыми действиями Круга, то ли древностью останков. Тело не желало собираться до конца, что было к лучшему – буйное чудовище я бы остановил одним щелчком, а вот что делать с женской истерикой в исполнении зомби, совершенно не представлял. Жизненной силы покойнице определенно не хватало, она не знала, но каким-то образом догадывалась, что с ней делают, и не могла этому помешать. Крапс потянулся к ней усилием воли, готовясь сломить и подчинить, но я не позволил ему, просто прижал его Источник, и маг настороженно замер. Слишком уж он привык потрошить уголовников!

Теперь мне стали понятны слова Чарака о тождестве и понимании: я чувствовал себя одновременно двумя разными людьми, мужчиной и женщиной. Причем женщиной испуганной (вот, значит, как оно выглядит, это чувство!). Для воскрешенной пролетевших мимо веков не существовало, она только что упала на пол, и вдруг ее окружили странные незнакомые люди.

– Не бойся, – сказал я ей. Раньше мы не поняли бы друг друга, но сейчас говорили на одном языке. – Помоги мне. Скажи, что случилось? Что с тобой произошло?

Она поверила и послушно обратилась в себя, последним, смертным усилием пробуждая образы минувшего, а я смотрел на мир ее глазами и видел все таким, каким оно было тогда. Просторные, светлые помещения, разноцветные огни, подсвечивающие толщу воды, медленно плывущие в ней агрегаты. И на этом белом пластике, на светлом металле, словно паутина, расцветали грязные пятна фомов. Неживая мерзость расползалась, на глазах обволакивая купол, а люди стояли и показывали на нее пальцами. Они ничего не предпринимали, они выглядели удивленными и слегка обеспокоенными, но не испуганными.

– Ты знаешь, что это? Ты понимаешь, что это было? – допытывался я у зомби.

Все-таки это тело было очень старо, эхо жизни почти погасло в нем, и даже самые сильные колдуны не могли удержать его дольше минуты. Мертвая плоть обратилась в серый прах, на этот раз окончательно, а накопленную реанимирующими проклятиями энергию пришлось рассеять.

Все некроманты видели то же, что и я. Мы потрясенно молчали.

– Что? Вам удалось что-то узнать?

Ах да, у ритуала ведь были зрители. Содержание наших видений Барраю было недоступно.

– Их убило вторжение потустороннего, – ответил я за всех, – фомы, самое примитивное из стихийных проклятий, но они не знали, что это было, и не могли себя защитить.

– Но мы же в море! – потрясенно выдохнул Крапс. – Тут соленой воды… Нужно было просто стены помыть…

Я пожал плечами:

– Это просто, если об этом знать. У них не было времени искать средство.

Глава 6

Крапс изводил меня всю обратную дорогу:

– Поздравляю! Какой успех!!! Лично я до последнего не верил, что у нас вообще получится что-то путное, но чтобы сознание пробудилось во всей полноте… Восхитительно!

Я морщился – обсуждать происшедшее мне сейчас не хотелось.

– Который у вас? – прищурился некромант.

Какое его собачье дело?

– Пошел на фиг!

– Постэффекты, – спокойно заключил он, – нужно пару дней, чтобы они развеялись.

Я отвернулся к стенке. Мне хотелось остаться одному, чтобы без помех разобраться в этом странном движении, поселившемся внутри. На границе чувств то и дело возникали образы, вкусы, запахи, совсем чуть-чуть не доходящие до сознания, словно вид через грязное стекло или приглушенный разговор. Их можно было уловить только так – в полной неподвижности, исподтишка.

Наверное, вот это и имел в виду Чарак, когда говорил о возможности прожить чужую жизнь, но он не объяснил, что это не будет похоже на воспоминание или книгу, скорее на иное состояние ума, то набегающее волной с яркостью галлюцинации, то полностью сходящее на нет. Я с ужасом и восторгом осознавал, что меня стало больше (впрочем, образ был знакомый – Шорох давно уже меня так доставал). Обрывки чужих суждений вспышками пронзали мозг, оставляя после себя неожиданные ассоциации и мысли о странном. У меня была только пара дней, чтобы сохранить, запечатлеть в себе хрупкое чудо, а потом моя личность возобладает и яркие видения превратятся в мозаику неясных пятен. Я готов был сюсюкать и выдуриваться как угодно, лишь бы не потерять это сокровище – окно в другой мир, где люди плавали под водой и летали по небу, где рукотворные устройства умели говорить, а фотографии могли быть не только цветными, но и движущимися. Алхимический рай! Вот что было истинным сокровищем, унесенным мной из Города Наблы.

Вероятно, остальные некроманты тоже испытывали нечто подобное: по прибытии в лагерь все мигом разбежались по своим закуткам и больше я никого не видел.

Приходила лекарка из актива, пыталась втюхать мне успокоительное. Улыбнулся, взял и вылил. Потом устыдился своей выходки, начал извиняться, нес чушь про вред химических релаксантов и необходимость достижения душевной гармонии. По-моему, вид черного, рассуждающего о душе, напугал ее гораздо сильнее, чем вылитый эликсир.

Ночь прошла словно в бреду, а утром, проснувшись, я взял полотенце и пошел на море купаться. Спрашивается: зачем? Затем, что если раньше я был абсолютно равнодушен к водным процедурам, то теперь меня преследовало глупое убеждение, что быть на море и уехать без загара – западло (воспоминания о тупых развлечениях древних людей шли в комплекте с алхимическими секретами). И что характерно: старики как-то сумели с этим справиться.