Читать книгу "Десять месяцев (не)любви - Юлия Монакова"

Телефон она заблаговременно отключила, понимая, что как минимум Катя точно обеспокоится её отсутствием и начнёт названивать. Не было сил разговаривать даже с ней. Полина обязательно перезвонит и что-нибудь придумает… позже.

За несколько часов она объехала весь город вдоль и поперёк, даже не отдавая себе в этом отчёта. Легче не становилось, наоборот — на душе с каждой минутой делалось всё горше и горше.

Постепенно совсем стемнело. Полина привалилась лбом к холодному стеклу и равнодушно наблюдала, как мелькают снаружи огни фонарей, ярко освещённые витрины и неоновые рекламы.

На очередной остановке трамвай выпустил наружу практически всех пассажиров. В вагоне остались только сама Полина и какой-то молодой мужчина. Она рассеянно окинула взглядом его высокую худощавую фигуру. Было в нём что-то смутно знакомое — и в самой позе, в этой манере стоять, заложив ладонь за отворот полурасстёгнутой куртки, и в его чуть взлохмаченных тёмных волосах, и в том, как он мельком взглянул на часы на своём запястье…

Поздравляю, Полина, мрачно сказала она мысленно, тебе уже и в общественном транспорте Громов мерещится — дожила!

Однако мужчина, словно почувствовав её взгляд, повернулся… и Полина чуть не закашлялась от неожиданности. Это и в самом деле был Марк Александрович. Судя по всему, он пребывал в таком же шоке, завидев свою больную студентку в пустом трамвае в этот, довольно-таки поздний, час.

— Полина? — нерешительно окликнул он её, будто тоже решил поначалу, что это всего лишь галлюцинация.

Она оторвалась от стекла, к которому прислонялась головой, выпрямила спину, непроизвольно скрестила руки на груди и застыла в сильнейшем внутреннем напряжении. Она просто не была готова к этой встрече. Совершенно. Ну и видок у неё сейчас, должно быть…

Громов сделал несколько шагов по вагону — из одного конца в другой, в Полинином направлении. Она ещё больше оцепенела от волнения и страха. Какими жалкими и смешными сейчас казались ей недавние мысли о том, что нужно записать Громова в телефоне как отца её детей… Шуточки, наивные девчачьи глупости, а ведь он — совершенно чужой, посторонний человек, взрослый и очень серьёзный. Или она просто отвыкла от него за эти дни? Вот сейчас он идёт к ней, а у неё от страха отнялся язык и руки дрожат, тоже мне — мечтательница!..

— Вы что здесь делаете? — с удивлением спросил Громов, присаживаясь рядом. — Я думал, вы всё ещё нездоровы.

— Мне… уже лучше, — хрипловато отозвалась она. Он с недоумением и тревогой всматривался в бледное лицо девушки.

— Что-то случилось?

Она не ответила. Да и что тут можно было сказать?

— Куда вы едете? — спросил Марк Александрович. Вот же дотошный…

— Так… катаюсь, — выдавила Полина из себя. Он изменился в лице.

— Слушайте, ну это не дело… Давайте-ка, я провожу вас до общежития.

— Нет-нет, пожалуйста!!! — она отчаянно замотала головой и зажмурилась, чтобы сдержать рвущиеся наружу слёзы. Поздно: они всё равно хлынули из-под сжатых век…

Она плакала, боясь взглянуть на него, стесняясь вытирать обжигающие мокрые дорожки, остающиеся на её холодных щеках, и не сразу поняла, что Громов что-то ей говорит.

— Вот, возьмите, — услышала она и, открыв наконец глаза, обнаружила, что он протягивает ей носовой платок. Некоторое время Полина растерянно моргала, не сразу сообразив, что от неё требуется. Тогда он приблизил руку и осторожными, бережными движениями сам вытер её заплаканное лицо. Она замерла, забыв в эти мгновения даже то, как дышать… и отмерла, только когда Громов произнёс:

— Сейчас будет конечная. Потом трамвай идёт в депо.

Она машинально поднялась с сиденья. Трамвай плавно остановился, распахивая двери, чтобы выпустить двух последних пассажиров. Боясь, что Громов вздумает подать ей руку при спуске, Полина торопливо спрыгнула с подножки сама, вперёд него. Независимо остановившись в нескольких шагах, она засунула руки в карманы, снова надвинула капюшон на глаза и нахохлилась, как воробей.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Я правильно понял, — осторожно спросил Громов, — что вам сегодня негде ночевать?

— Есть где, но я туда не пойду, — с вызовом сказала Полина. — И не надо, пожалуйста, Марк Александрович, уговаривать меня, как маленькую, и провожать до общаги! Я взрослый самостоятельный человек. Я не пропаду. Вон… в гостиницу пойду, — отчаянно храбрясь, заявила ему она. Это спонтанное решение и впрямь показалось ей разумным. По крайней мере, перетерпеть одну ночь… а дальше будет легче, ведь утро вечера мудренее, так?.. Правда, денег у неё было не очень много, но на самый скромный номер в обрез должно хватить.

— Понятно… — протянул он задумчиво, не глядя на неё, словно что-то напряжённо обдумывал. Наконец, поднял голову и встретился с Полиной взглядом.

— Пойдёмте, — решительно заявил Марк Александрович. И, поскольку она не отреагировала, настойчиво повторил:

— Пойдёмте, пойдёмте!..

— Куда? — спросила Полина.

— Ко мне домой.

Поначалу, разумеется, Полина категорически отказывалась, чуть ли не отбивалась. Во многом потому, что, даже приглашая её домой (девушку! к себе! с ночёвкой!), Марк Александрович сохранял на лице странное отстранённое выражение — будто Полина была ему абсолютно безразлична, просто он не мог оставить её одну на улице из банального чувства долга. Ничего общего с тем Марком Александровичем, который ждал её тогда с сияющими глазами на крыльце университета, был искренне рад видеть и привёз из Питера подарок… Перед этим, чужим Громовым, Полина робела так же, как в самый первый день их знакомства, когда он отчитывал её за косяки в дипломной работе. Боже, как давно это было! Кажется, целую вечность назад. "К сожалению, через всю тему проходит лазоревая нить…"

А может быть, это всего лишь маска? Вдруг он просто боится выдать свои истинные эмоции, как отчаянно боится того же она сама, Полина?.. Ну, не стал бы он так настаивать, будь ему на неё совершенно плевать.

Поскольку девушка всё ещё артачилась, приводя какие-то жалкие детские аргументы в пользу того, что ей не нужна его помощь, Громов устало (показалось даже, что с раздражением) вздохнул и внезапно сменил тему.

— Когда вы ели сегодня в последний раз?