Читать книгу "Жизнь в катастрофе: победи кризис сам! - Михаил Делягин"

Как правило, мужчины, с понятным умилением относясь к внешним проявлениям этого процесса в период беременности и сразу же после родов, совершенно не сознают, что после рождения ребенка женщина еще довольно длительное время по-прежнему пребывает в состоянии практического симбиоза с ним. Этот период длится до завершения грудного вскармливания, а при длительном кормлении грудью — примерно первый год жизни ребенка.

Для обозначения этого периода специалисты используют яркий термин «мозги в молоке»: как правило, женщина больше ощущает, чем думает, и попытки игнорировать это (и тем более негодование по этому поводу) являются попросту неадекватными.

Это явление менее распространено, чем «кризис двух месяцев» и, более того, по понятным причинам в значительно меньшей степени проявляется в условиях неблагополучия (скажем, у матерей-одиночек оно встречается реже, чем в полных семьях).

Мужчина должен относиться к этой ситуации с пониманием и, более того, испытывать из-за нее радость и гордость, так как он сумел обеспечить любимой комфортные условия, не требующие от нее напряжения (которое, в общем, в той или иной степени вредит ребенку).

Это явление также проходит само собой, часто совершенно незаметно для женщины, и обращать ее внимание на него (не только в то время, когда оно наблюдалось, но и после его завершения) для мужчины представляется совершенно неправильным.

В конце концов, маленькие секреты должны быть и у нас тоже.

Глава 7. Рожать в кризис: что знает природа

Все мы хотим своим детям безоблачного и спокойного детства.

Все мы хотим, чтобы наши дети росли, ни в чём (по крайней мере, ни в чём разумном) себе не отказывая.

Чтобы их окружало если и не здоровое, то, во всяком случае, хотя бы оптимистичное общество, чтобы они чувствовали передающееся им по невидимым каналам, через настроения в семье и вокруг, ощущения благополучия и уверенности в завтрашнем дне.

Конечно, мы можем лишь вспоминать свое советское детство, когда уже четырехлетних детей со спокойной душой оставляли во дворах играть одних в песочнице, а пятилетних — отправляли в булочную за хлебом[9]; после разрушительных либеральных реформ тот, советский уровень безопасности даже в условиях нормального развития будет недостижим еще поколения. Однако мы хотим не бояться хотя бы за восемнадцатилетних «детей», даже в крупных городах порой находящихся под угрозой похищения прямо на улице — полицией для выполнения плана по задержанным, преступниками — в сексуальное рабство.

Более того: люди обычно не задумываются о том, каким тяжелым бременем ложатся на них дети.

Женщины ощущают это в родильных домах, в значительной части которых очевидная медицинская некомпетентность дополняется грубейшим пренебрежением нуждами рожениц, а культура персонала напоминает тюремную. Именно столкнувшись с откровенно враждебным отношением к ним, превращающим роды (которые вообще-то должны быть праздником) в чудовищный кошмар, женщины отказываются от идеи иметь второго ребенка или же, если ПОЗВОЛЯЮТ средства и здоровье, рожают дома с помощью частных акушерок, а то и просто знакомых. Понимая высокий риск этого решения, они понимают и то, что он значительно меньше той моральной (а то и физической травмы), которую они и их будущий ребенок, скорее всего, получат в обычном государственном роддоме.

Не следует преуменьшать и бытовые СЛОЖНОСТИ, доставляемые появлением ребенка. Да, конечно, изобретение памперсов и одноразовых пеленок снизило их колоссально (я хорошо помню почти непрерывно кипятящееся на плите ведро с пеленками в завешанной сушащимися пеленками кухне, бывшее почти непременным атрибутом появления в доме младенца). Однако в целом они остались тяжелыми и разнообразными — начиная с денежных расходов и кончая ночами, проведенными без сна за укачиванием малыша перед достаточно напряженной работой.

И все физические и финансовые проблемы — ничто перед бессилием, которое Вы испытываете в полчетвертого утра перед ну никак не желающим спать и от чего-то, — а Вы не можете понять, от чего! — ужасно, и притом ужасно громко, страдающим комочком пищащей плоти.

Вашей плоти.

Я боюсь даже думать, какая доля родителей, даже в самых благополучных условиях, хотя бы раз в жизни испытывали труднопреодолимое желание убить собственного ребенка.

Хотя бы для того, чтобы немного поспать.

Со временем Вы поймете, что младенец плачет не только тогда, когда ему больно или неудобно, но и когда просто заявляет о себе: это единственный доступный ему способ активного общения с окружающим миром, — но спать лучше от этого не станете.

Обычные трудности рождения и воспитания малыша, о которых умалчивает глянцевая реклама демографической политики правительства (от которой на Вашу сторону выпадет, скорее всего, в основном изнанка в виде дороговизны всего детского, отсутствия нормальной педиатрии и некоторых других «радостей») и детских товаров, конечно, будут многократно усугублены кризисом.

И ответ на вопрос, рожать ли в снова ухудшившихся социально-экономических (да и психологических тоже) условиях, можете дать только Вы сами — и только сами себе, потому что это вдвойне интимное дело.

Однако я хочу привлечь Ваше внимание к совершенно иному аспекту проблемы, которую тоже не стоит упускать из виду.

Дело в том, что большинство дедушек и бабушек моих знакомых — или их родителей (в зависимости от поколения, к которому они сами принадлежали) родилось в исключительно неблагоприятных условиях и местах[10]. И, если бы наши предки выбирали для рождения детей место и время, взвешивали бы последствия, оценивали бы перспективы и сопоставляли риски, — у меня не было бы не только многих друзей, но и жены.

Потому что их родители просто не имели бы шанса появиться на свет.

Ну, редко в нашей стране условия бывают благоприятными, что уж тут поделать.

Бог с ними, со страной и государством, — но мы живем сегодня в очень большой степени потому, что дети — наши деды и бабушки, родители, да и мы сами — рассматривались в наших семьях как главное счастье и главная ценность.