Читать книгу "Вьюга юности - Ксения Беленкова"

Ближе к вечеру Саша попрощалась с бабушкой. Эти каникулы сблизили их еще сильнее, и расставаться было как никогда трудно. Хотя Саша верила, что разлука будет недолгой. Папа уже перетаскивал сумки в машину, когда из дома вышел Миша.

– Я еду с вами! – Выглядел он решительно.

Вслед за ним выскочила удивленная бабушка.

– Скоро вернусь, – Миша ласково обнял ее и поцеловал в макушку. – Я потерял второго отца, но от второй матери отказываться не стану.

Бабушка закивала, шмыгнула носом и расцеловала его.

– И то дело, – как всегда спокойно согласился папа. – Давно пора.

Миша залез на переднее сиденье, а Саша села сзади. Машина двинулась в сторону Москвы, а Истра тонула в закатных лучах, и зима полыхала над ней холодным заревом. Они проехали мимо парка, где над деревьями парила прозрачная пара. Саша помахала ей рукой. И фигуры будто бы чуть развернулись ей вслед, искрясь и пропуская через себя небо. В какой-то миг Саше даже показалось, что они улыбаются и чуть-чуть покачивают кистями рук. Хотя, наверное, это лишь дрожал воздух. Но на душе стало чуть-чуть светлее в этот прощальный вечер.

– Миш, как же жаль, что все твои труды растают! – сокрушалась Саша, стараясь запомнить и увезти с собой каждый изгиб ледяных фигур. – И что же ты будешь делать летом, когда не станет льда?

– Руки-то останутся! – не унывал Миша. – Теперь я не пропаду, поверь. Может, начну резать по дереву. Помнишь, ты же сама назвала меня бобром! Так что, кто знает…

Саша заулыбалась и подумала, что теперь Миша и правда не пропадет. Появилась в нем какая-то уверенность, будто теперь он точно знал, чего хочет от жизни. А за окнами проносились укрытые снегами поля и сияли, как янтари, купола Воскресенского собора. Да перья снега закружили в воздухе белый танец.

Папа молча слушал радио, Миша задремал на переднем сиденье, а Саша все смотрела в окно, прощаясь с зимней Истрой и одновременно увозя ее с собой. И тут она вспомнила про подаренный Димкой блокнот. Саша достала его из сумки, но читать письма ей пока не хотелось – это она сделает уже в Москве. Взглянув еще раз в окно, она раскрыла блокнот на последней странице и написала несколько строк.

Танцует зима-балерина —

Пуантами снежных ступней,

Прилежно взбивает перину —

И снится нам пух тополей…

Затем вырвала этот листок, сложила маленький самолет и, приоткрыв окно, запустила его в зимний белый танец. А потом откинулась на сиденье и задремала – эти каникулы с головой засыпали ее снегопадом событий, настала пора отдохнуть…

Саша открыла глаза уже после Кольцевой дороги. Огни мегаполиса горели так ярко, что вечером здесь было светлее, чем в Истре пасмурным днем. Город шумел и мигал светофорами. Саша вглядывалась в фигуры прохожих на перекрестках, и ей казалось, что вот-вот она увидит знакомое лицо. Пробегут ли дети истринских окраин, или тетя Катя вихрем понесется по пешеходному переходу. Но здесь царила иная жизнь, и уже совсем скоро показались улицы родного района: а вот и сквер, по которому Саша, кажется, совсем недавно, бежала от обмана и семейных тайн.

– Пап, останови! – вдруг попросила она.

– Что такое? – Папа затормозил. – Тебе плохо?

– Хочу прогуляться до дома пешком, немного укачало, – слукавила Саша.

Отказавшись от Мишиного сопровождения, она вылезла из машины. До дома оставалось минут семь пешком – было желание немного размять ноги и остудить голову. Тем более, мешать разговору мамы с Мишей совсем не хотелось. Теперь это дело только их «книг», их жизней. И пусть не все моменты в них были сейчас Саше до конца понятны и близки, пусть что-то она написала бы по-своему. Но на это у нее есть своя жизнь. И ей тоже очень не хотелось, чтобы кто-то лез в эту «книгу» с исправлениями. Теперь она точно знала, что не всякий обман плох – ее собственная история с написанными от чужого имени сообщениями была красноречивее любых пышных фраз. За время каникул Саша твердо решила – сколько бы ни было лжи вокруг, надо бережно хранить лишь свою правду. И тогда неожиданно можно увидеть, как ложь становится чьей-то истиной. Правдой чьей-то «книги», чьей-то жизни…

Саша шла по знакомому скверу и удивлялась, что же могло так удручать ее здесь еще совсем недавно? И зимние деревья, и толстые добродушные вороны казались картинками для детской басни. Фонари освещали дорогу лучше, чем днем, а прохожие казались веселыми и приветливыми. Поравнявшись с лавкой, где она сидела в тот тяжелый вечер, Саша не удержалась и подошла ближе. Сев на то же самое место, она смотрела на ту же самую дорогу. Сашу окружали волны снегов и мачты деревьев. А за спиной возвышался тот самый сугроб, в который она закинула ни в чем не повинный дневник. Саша подскочила с лавки и, к изумлению многих прохожих, с головой зарылась в эту снежную гору. По-собачьи раскидывая мерзлые комья, она продиралась вглубь. И вдруг почувствовала то, что искала. Холодная заиндевелая тетрадь все это время хранилась нетронутой в куче снега, и сейчас Саша держала ее в руках, по-детски радуясь находке. Бережно отряхнув свое сокровище, она разглядывала дневник и в который раз за эти каникулы удивлялась причудам природы. Столько событий обрушилось на нее за последнее время, столько перемен произошло в жизни, а эта тетрадь лежала здесь, не шелохнувшись – будто для нее зима заморозила время. Засунув драгоценное прошлое за пазуху, Саша пошла к дому. Не зная, что ждет ее впереди, но надеясь увидеть любимых людей, которые были ценнее всех правд и неправд в этом необыкновенно запутанном мире…

Глава двадцать третья

Эти сказочные мамы

Саша уже подходила к своему двору, как вдруг увидела Полетаеву за руку с Лавровым. Они шли медленно и важно, кажется, вполне довольные собой и окружающей зимой. Сашин стыд перед подругой немного отступил: значит, та не была одинокой и покинутой до конца каникул. Все у нее с Максом как-то наладилось. И Саша будет очень рада выслушать эту историю во всех подробностях. Правда, сейчас она почему-то скорее заспешила к дому, чтобы друзья не заметили ее. А то еще придется оправдываться, а хуже того – отчитываться за каждый день проведенных вдали от столицы каникул. Но не тут-то было, в спину Саше уже ударил ликующий выкрик:

– Шарррабановааа!

А затем топот и объятья. Людка накинулась на нее сзади и, кажется, готова была задушить. И когда Саша увидела радостное лицо подруги, то с облегчением поняла – душили ее от любви, а не от ненависти. Судя по всему, Людка не обижалась на нее.

– Сашка, как же я соскучилась! – тараторила она. – Мне тебе столько всего рассказать надо! Ты извини, что совсем забыла про тебя в последние дни, но тут такое творилось…

Теперь Саша окончательно убедилась, что расправы над ней не будет: Людка была поглощена личной жизнью ничуть не меньше, чем она сама.

– Помирились? – Саша кивнула Максу.

– Угу! – улыбалась Людка. – Теперь никогда-никогда ссориться не будем, правда, Макс?