Читать книгу "Игги Поп. Вскройся в кровь - Пол Трынка"

– Что с Паппетом и Фербургером?

– Я им дал немножко валиума…

Вне себя от гнева и страха за собак, Биби влепила Игги пощечину, похватала зверей под мышки и помчалась в скорую помощь. Через две минуты она была уже в больнице Сент-Винсент.

– Помогите! Помогите! У моих собачек передоз!

– Мы тут собак не лечим, барышня. Это скорая помощь. Это для людей… А что они принимали?

– По два с половиной миллиграмма валиума.

– Не волнуйтесь, они не умрут, – утешил ее добрый доктор. – Несите домой, поспят – проснутся.

Возвратившись на Горацио-стрит, Биби напустилась на Джима: он же мог погубить ее драгоценных песиков! «Да я обожаю собак, – уверял он. – Я вообще с животными на “ты”».

Чуть поостыв, Биби сообразила, что Джим действительно что-то понимает в собачьей анестезии. И сегодня она вспоминает, до чего было милое зрелище – спящий Джим с мохнатыми друзьями на обоих плечах. Проснулись они, правда, только на следующее утро, но, к счастью, оба живые и здоровые, и все их функции полностью восстановились. Дэнни Филдс нашел мастера починить потолок, и Тодд так и не узнал, что новый соперник вторгался в его святая святых.

Через день-другой Джим отбыл на гастроли по Канаде и Аризоне; связь держали по телефону, за счет Тодда, – за что, конечно, тоже должно было влететь, – и договорились на 19 августа о свидании перед концертом в Кеннеди-центре в Вашингтоне. Несколько человек знали от Джима, что Биби собирается на концерт, и это их тревожило, ибо, как замечает Натали Шлоссман, «это была игра с огнем. Я волновалась. Все знали, что Тодд очень влиятельный человек». Кеннеди-центр был прекрасным престижным залом; на концерт собиралась мама Биби Доротея; хедлайнерами были заявлены Mott the Hoople, а The Stooges наслаждались тем фактом, что их поселили в гостиничном комплексе «Уотергейт», том самом, где Ричард Никсон пытался установить подслушку в штаб-квартире Демократической партии. Биби с Джимом решили вместе ехать на поезде из Манхэттена – этот план особенно привлекал Джима, как считает Бьюэлл, так как он мечтал о запретном трахе в поезде. Увы, Биби прибыла не одна, а с девушкой, с которой ее познакомила подружка Элиса Купера Синди Лэнг.

Прибыв в шикарный современный театральный комплекс, Джим был еще раздражен, что ему не дали воплотить в жизнь смелые железнодорожные фантазии; когда подруга Синди вошла в гримерку, он зарычал на нее: «А ты хули тут делаешь?» Может быть, как раз в надежде смягчить его и проявить какую-то полезность непрошеная гостья насыпала ему щедрую дорожку чего-то с виду похожего на кокаин, и он моментально занюхал его, не осознав, что это на самом деле ТГК. И тут же упал, бормоча что-то в ответ на неведомо какие видения, а мощный синтетический галлюциноген набирал силу. Биби и роуд-менеджер Крис Эринг били его по щекам, пытались прогуливать по гримерке, давали пить, но все тщетно. Остальные «студжи» курили, разглядывая своего бесчувственного лидера. Тут вошел Дон Лоу – промоутер концерта, восходящая звезда местного музыкального бизнеса – напомнить, что они уже на час задерживают начало, и умолял выйти на сцену; наконец, поняв, что Джим даже ходить не может, Лоу потерял самообладание, расстегнул свой «ролекс» и швырнул об стену с криком: «Вы fucking guys в этих местах больше не играете!» «Студжи» только плечами пожали: они уже привыкли.

Мало-помалу Джим оклемался и сообщил, что в состоянии петь. Группа выскочила на сцену и начала молотить вступление к “Raw Power”. Они повторяли его опять и опять… и опять; Тёрстон уверен, что это продолжалось минут пятнадцать, пока наконец Крис Эринг не вынес на сцену Игги и не сгрузил его там. Кое-как Игги запел, с трудом выговаривая слова вдвое медленнее, чем надо, потом решил выйти в публику, в большинстве своем наряженную в жатый бархат и совершенно равнодушную к представшему перед ней странному зрелищу. Игги попытался залезть обратно на сцену. Музыканты смеялись над его жалкими попытками, пока Тёрстон не подошел помочь – и в ужасе отшатнулся: «Мне показалось, что он как-то страшно покалечился, мясо свисало прямо кусками, кошмар». В ужасе и отвращении он вернулся за пианино; Эринг рванулся проверить и вскоре уже хохотал: плоть и кровь оказались на самом деле арахисовым маслом и желе с бутерброда, который кто-то об Игги размазал.

Еще один сюрреалистический эпизод в драме The Stooges, которой уже маячил скорый и неутешительный конец. Он тоже сработал на репутацию, из-за которой их скоро станут снимать с тура только за то, что кто-то из них съел пирожок, предназначенный для J. Geils Band. Несмотря на весь хаос (в котором, как в случае с ТГК, не всегда был виноват Игги), группа не растеряла свое среднезападное трудолюбие, хотя число залов, где их хотели видеть, таяло. Боб Чайковски, впоследствии работавший с рядом крупных ансамблей, в том числе Aerosmith и Limp Bizkit, считает The Stooges одной из самых трудолюбивых групп, когда-либо ему попадавшихся. «Было желание. Было большое желание играть, изо всех сил; они хотели что-то сказать в музыке. Была своего рода чистота. Дело было не в бизнесе, а в музыке, себе в ущерб». Даже когда все уже разваливалось, не было никакой жалости к себе. «Рон, например, несмотря на терки с Джеймсом, всегда сохранял конструктивный, позитивный подход. Ко всему относился с юмором: “Ой, знаете, тут у нас вокалист встать не может, барабаны загорелись, и брат мой куда-то делся, ну а что, обычный день из жизни Студжа”». Даже когда все вообще летело к черту, говорит Джеймс Уильямсон, на это не принято было обращать внимание: «Просто мы были молодые и ничего лучшего не видали. И вообще, ну а что еще делать?»

Доиграв около дюжины концертов по Восточному побережью и Канаде, The Stooges вернулись в Лос-Анджелес. Но базы для работы у них не было, жизнь не налаживалась, Игги болтался без пристанища, пока не осел в отеле «Хайятт Континентал» (известном благодаря разрушительному июньскому постою Led Zeppelin); когда 29 августа в город приехали New York Dolls, он стал зависать там с Джонни Сандерсом. Всю неделю постоянной партнершей Джонни была Сейбл Старр, а Корел вернулась из Лондона и снова подружилась с Джимом, так что Джонни и Игги были теперь вроде как рок-н-ролльные родственники. Скрепило семейные узы, по словам Сила Сильвейна из “The Dolls”, знакомство Джонни с героином. «Игги и Джонни постоянно сидели у Джонни в комнате, и там я впервые увидел Джонни под героином. Они все на нем торчали. Именно тогда он изменился и никогда больше не был таким, как раньше».

Подсадка на героин у Сандерса была значительно более серьезная, чем у Игги, всегда похвалявшегося своей физической несокрушимостью. Вскоре жизнь Сандерса покатилась под откос, он уже не слезал с героина или метадона и умер в Новом Орлеане в возрасте тридцати восьми лет.

На тот момент у Игги главная забота была – вырубить героин. Однажды поздно вечером у Энни Эппл, знакомой Игги по заведению Родни, зазвонил телефон: «Привет, думаю, ты меня знаешь, я Игги Поп». Получив утвердительный ответ, он, с легкостью пользуясь своей известностью, спросил, есть ли у нее деньги. В три часа ночи он постучался в дверь «Коронета», некогда роскошного здания в стиле «средиземноморское возрождение», где в 1930-е годы находился шикарный бордель. Теперь это был притон, набитый драгдилерами, шлюхами и артистами, в двух шагах от «Хайятта». С ним явились Стэн Ли, позже гитарист местной панк-группы The Dickies, и ухоженный, элегантный европеец Макс, знаменитый голливудский драгдилер. Как оказалось, Игги хотел за 25 долларов продать ей знаменитую куртку «с гепардом», запечатленную на обложке Raw Power, и Энни уже протянула деньги, но тут Макс понял, что происходит: «Только не куртку!» Он забрал куртку и вернул Энни 25 долларов. «Спасибо, что помогла», – вежливо сказал Игги, и все трое исчезли в голливудской ночи. (Куртку с гепардом Ли таскал в Лос-Анджелесе много лет. Она была ему слегка мала и постепенно разлезлась по швам.)