Читать книгу "Не говори об этом мужу - Алексей Макеев"

— В салоне барбершопа, — тихо, но веско добавил Стас, — некий мастер Сашка Карташов опознал эту татушку. Именно с таким рисунком был клиент, которого он обслуживал по подарочному сертификату гражданки Горбуновой. Вот тебе и косвенная улика, фактическое обвинение умершей. Не только живые будут свидетельствовать, но и мертвые жертвы «змея».

— Невероятно, — удивленно посмотрел на него Лев. — Невероятно, но татуировка все-таки была на руке преступника. Мы уже и не думали, что есть такая улика, а она была, и именно такая. Мистика?

— Ладно тебе, — рассмеялся Крячко. — Просто совпадение. Может быть, и закономерно, что этот «змей» попался, хотя по всем признакам он должен был оказаться неуязвимым. Ведь он по причине своей необразованности использовал это вещество из лаборатории. По необразованности своей не мыл за собой стаканов, из которых поил усыпляющим составом женщин. Он полагал, что это обычное и часто встречающееся вещество. Ему бы спросить у ведущих специалистов, они бы ему сказали то же, что и тебе твой профессор, то есть такой состав базового вещества имеется только в его фирме, только там с ним начали экспериментировать. А Пушкарев всего лишь студент-заочник.

— И все-таки удивительно, что рисунок на руке был в другом стиле, но именно Уроборос. Именно символ.

— Вот и я думаю, — задумчиво отозвался Крячко, поворачивая к себе ноутбук и рассматривая рисунок. — Получается, сколько веревочке ни виться, а все равно конец будет. И этот символ бесконечности древних, он тоже имеет глубокий смысл. Все возвращается к своему началу, но только в ином виде. Все неизбежно, и круг неизбежно замкнется. И змей, сколько бы он ни жалил и ни плевался огнем, все равно укусит сам себя за хвост! Эмоции, где-то философия, но в юриспруденции это еще имеет и свою формулировку — неотвратимость наказания.

Мария вернулась домой после вечерней репетиции и с удивлением прислушалась. Свет горел на кухне, в ванной, но в квартире было тихо, и где-то звучала мягкая негромкая музыка. Это что-то новое, подумала она. Струнный квартет, виолончель? Неслышно ступая, Мария вошла в гостиную и увидела мужа сидящим в кресле на лоджии. Гуров задумчиво смотрел на ночную Москву и чуть покачивался. Она подошла к нему и обняла за шею, прижавшись щекой к его небритой щеке:

— Что случилось?

Гуров погладил жену по руке и, шумно втянув носом воздух, тихо произнес:

— Мне нравится, как пахнут твои волосы.

— А еще?

— А еще мне нравится, когда ты возвращаешься домой и мы садимся ужинать. На нашей уютной кухне, за столом под абажуром. И весь мир остается за дверью этого дома.

— Что случилось, полковник?

— Видишь ли, Маша, — после небольшой паузы заговорил Лев, — я иногда задаю себе вопросы: почему и как? Почему из хорошеньких милых детишек вырастают преступники и моральные уроды и как это происходит? Нет, я прекрасно знаю механизм этой трансформации, я даже статистику знаю. Это часть моей работы. Но эмоционально мне всегда хочется докричаться, понять. Помнишь, мы с тобой ездили в детский дом?

— Помню, — вздохнула жена. — Ты меня еще так напугал на обратном пути, когда поймал какого-то преступника. А он ударил тебя ножом.

— Ерунда, это все ерунда, — отмахнулся Лев. — Главное, что вот эти невинные, обогретые души детей, которых так любят все взрослые и которые по какой-то трагической случайности лишились родителей, они ведь тоже станут другими, не такими, как сейчас. И кто-то из них, залюбленных и обласканных, выйдет во взрослую жизнь и… И рано или поздно «крылатый змей» укусит сам себя за хвост.

— Какой змей? — не поняла Маша.

— Крылатый, — буркнул Гуров и, высвободившись из объятий жены, поднялся на ноги. — Уроборосом зовут. Пойдем лучше пить чай!