Читать книгу "Средняя Эдда - Дмитрий Захаров"

– Похоже на подвал, в каких устраивают квесты, – сказал я.

Ас глянул на меня с интересом:

– Тебе на работе квестов не хватает?..

Нас встретили двое в кэжуале и белых рубашках. Одному – с оттопыренными ушами – лет 25, сам маленький, с головой, прилепленной к телу как у снеговика, без излишеств шеи. Другой – постарше и повыше, кудрявый, с длинными пальцами профессионального скрипача. По виду – каникулярные балбесы, но вовсе не из того помета, которому постелены нижние ярусы госорганов и федеральных ведомств.

– Привет, Саша! – выкрикнул младший, криво улыбаясь и разводя в стороны руки.

От этой небывалой сцены я полностью утерял суровый образ для первого впечатления. Добивающим ударом было то, что Ас в ответ не собрал на лице нейтральную улыбку присутственных мест, не состроил высокомерную мину презрения, а напротив, рванул вперед и обнялся с пацаном – будто с давно потерянным сыном.

– Вадик! – говорил он с довольным видом. – Давненько, а?!

Принесли чай и пирожные на затейливом салатово-золотом фарфоре. Некоторое время говорили о новой постановке Дмитрия Крымова. Вадик утверждал, что еще лучше «Демона», Ас добродушно оппонировал – он, оказывается, тоже ходил.

– Ну вот это вот, – говорил Вадик, – когда Каренина бормочет в зал «Вопросы» Рубинштейна, ну это же вообще космос! «Кто помнит, куда шел тот поезд в романе? А другой поезд? А кто переписывался первыми буквами слов? Что там такое было с сенокосом? А с охотой? И зачем всё это было, в конце концов?» Нет, слушай, я два раза уже был и еще пойду.

– Знаешь, – отвечал Ас, пощипывая мочку уха, – слишком много причуд; этот, скажем, платок в конце. Красивый жест, но уж слишком прямолинейный. Раньше Крымов предпочитал не стрелять в упор.

Потом было о семейном. Ас интересовался «Яриком и Славиком», Вадик передавал привет младшей сестре Аса.

– Кальян? – спросил кудрявый, которого звали Володей.

Но нет, кальян не стали.

– Слушайте, – сказал Ас, кивая в мою сторону, – вот Дима у нас специалист в вашем вопросе, я бы даже сказал – эксперт. Давно хотел вас познакомить.

Хозяева заинтересованно заулыбались.

– Нам нужна помощь ваших подопечных, – продолжал Ас. – Ситуация – вы сами знаете, и нам всё время пеняют… во многом справедливо пеняют, что мы идем за повесткой, а не формируем ее.

Кудрявый поднял вверх палец «а я давно говорил».

– Родилось предложение. Скажем так, демонстрация возможностей – для наших заклятых друзей.

– «Интернефти»? – уточнил догадливый Вадик.

– Ну да. Массовая силовая акция. Но, замечу, – гражданская.

– Мы давно предлагали, – вроде бы даже с легкой обидой заметил Вадик, – твои же «старшие» говорят: не надо, не тот сигнал…

– Знаю-знаю. Ну так, может, звездный час? Вместе с Димой поработаете, сообразите, кого куда. А «старших» я подожму. Они и так почти шелковые.

– До инаугурации две недели, – покачал головой кудрявый Володя. – То есть уже через неделю надо. Не соберем.

– Всё бы вам сразу сдаваться, – усмехнулся Ас. – Дима подгонит хиро-тусовку. Подсветку пустим внезапной волной через либеральных активистов. Значок какой-нибудь сообразим – вырежи и приколи на грудь. Ну, придумаете.

– А-а, – повернулся ко мне Вадик, – так это ты «культистов» пасешь?

– Он-он, – подтвердил Ас. – Этого, Булатова, с партизанским деревом помните? Только благодаря Диме взяли.

Я хлопал глазами. Вот ведь история. Сидишь, когда вокруг творится что-то невообразимое. Не знаю, люди едят людей. Сношаются с бегемотом. Расправляют сложенные за спиной стрекозиные крылья. А ты думаешь: не-не, корпоративная этика, потом обсудим в узком кругу. Не при чужих же.

И только улыбаешься воровато.

Так и тут. Александр Сергеевич шуршит с этими ублюдками – а я ведь уже догадался, что это у них за «молодежная политика», – а мне неудобно задать вопрос. Хотя какой вопрос, Настя? Здесь надо того, до которого одна вытянутая рука, – в глаз, второго – в рывке пепельницей. И два раза еще в висок для верности – чтобы эти упыри точно не взялись за живых.

Но нет. Я пью чай. У них так себе чай, Настя.

– Митинг в центре? – креативит Вадик.

– Скорее даже шествие, – отзывается Ас.

– Ну, – сомневается Володя, – весь центр закрыт.

– Так мы его откроем, – обещает Ас. – Предварительное согласие есть…

– Чьи они? – спросил я на выходе.

– Не знаю, – задумавшись о своем, ответил Ас, – наверное, роснововские. А тебе какая разница?

Прошли по парковке метров сто, в конце чуть не врезавшись в черный «Land Rover Discovery», который заслонил Асовский «Porsche». В этой вечерней московской тьме предметы учатся растворять очертания, отращивать псевдоподии, перетекать из формы в форму, – готовые то ли сбежать от тебя, то ли, еще хуже, внезапно выпрыгнуть навстречу. Есть ли вообще что-то более противоестественное, чем неосвященные ноябрьские парковки в восемь вечера?

Ас кликнул на брелок, и в коробе «Porsche» зажегся свет. Такой гнилушечно-тусклый, что я в него даже не поверил.

Это ненастоящий день. Ненастоящий разговор. И ненастоящий свет. Сейчас я проснусь. Смотрите. Вот сейчас. Понять, что ты во сне, – это же первый шаг к пробуждению. Сейчас.

– Садись, – сказал Ас.

Свет в открытой двери горел теперь ярче, и было непонятно: это я проснулся, или, наоборот, пробуждение отложено до лучших времен.

– Что это было? – спросил я, когда мы тронулись с места.

– Цензорский комитет, – сказал Ас, – кураторы молодежной политики.

– Я догадался, кто они такие. И про остальное.

– Ну, – вздохнул Ас, – ты же умный. Конечно, догадался.

Он определенно издевался.

– Если вы думаете, что я потащу людей к цензорам, то это смешно, – сказал я. – Не говоря о том, с чего бы они меня послушали.

– Знаешь, а ты это опиши себе иначе: вы вместе с лучшими людьми города выйдите против прогнившего оккупационного режима и дадите ему смертельный бой. Пора уже показать, кто здесь власть! Титушки нас не остановят!

– Вы издеваетесь?

– Разве? – удивился Ас. – А мне казалось, я уловил стиль ваших рукопожатных разговоров. Ну, если нет, извини. Вы же каждый раз именно так врете перед тем, как друг друга сдать?

Я внимательно на него посмотрел, силясь понять, что происходит. Ас ответил мне лучезарной улыбкой.

– Слушай, милый мой, – сообщил он, не теряя интонации доброго сказочника, – если ты думаешь, что ты гений поколения и обвел меня вокруг пальца, то разочарую. Что бы ты ни плел во время проверки, это никому не показалось убедительным. Ни на секунду. Была идея сдать тебя с Катериной, но я – в память былых заслуг – оставил тебе выбор. Очень просто: прекращаешь крысятничать и делаешь, что говорят. А говорят – митинг и шествие. Или не делаешь. Тогда митинг всё равно состоится – не считай себя уникальным журналистским коллективом, – но после ты пойдешь организатором массовых беспорядков. Подумай. До завтрашнего утра времени полно. Кофе, кстати, не хочешь?