Читать книгу "Месть русалки - Марина Серова"

Я медленно повернулась и, по-прежнему со строгим выражением лица, произнесла:

— Всю, да не совсем. Но, если мне расскажешь все, как было на самом деле, так и быть, не стану тебя выдавать. Итак, решение за тобой. Я все равно все знаю, мне просто хочется услышать от тебя правду. Это тебе нужно в первую очередь, а не мне.

— Я так и сказал маме, как было, — несчастным голосом произнес мальчишка. — Я в бассейне поскользнулся… Я, правда, упал не во время занятия, а после… Я в бассейне ключ от своего шкафчика забыл, и после душа мне пришлось возвращаться обратно. А мама очень ругается, когда я что-то забываю, поэтому я ей и сказал, что так долго наверху был, потому что поскользнулся и долго шел… А я не специально, там ведь было на полу что-то разлито, я удивился даже… Случайно наступил, упал, и вот… Спешил, потому что, наверное, доску приносил…

— Какую доску? Куда приносил? — поинтересовалась я.

— Ну, тому дяде, вы, наверное, его уже расспрашивали, — пояснил мальчик. — Меня же дядя попросил ему другую доску дать, черную. Зеленая лежала, но она для детей, а дяде нужна была взрослая. Он тетеньку ту, которая возле досок стояла, наверное, побоялся спрашивать, а меня не побоялся. Если бы он ее попросил, то она бы, наверное, упала, а не я…

— А напомни-ка мне, что там за дядя с тетей были? — Я сделала вид, что просто уточняю детали. — Ты их знаешь?

— Ну, видел пару раз в бассейне, — пожал плечами Саша. — Только как их зовут, не знаю, они же старые. Ну, дядя не совсем старый, он такой… Ну, не старый, в общем. Как вы, наверное.

«Ну-ну, спасибо за комплимент», — подумала я.

Вслух спросила:

— А тетя — она как твоя мама? По возрасту, я имею в виду?

— Не знаю даже… — задумался Саша. — Мама, она, конечно, не старая. Она ведь мама, правильно? А тетя… Да, наверное, она старая, но не как бабушка.

Что ж, не очень определенное описание. Будем считать возраст мужчины примерно от двадцати до двадцати пяти лет, а вот с женщиной я пока затруднялась понять, к какой возрастной категории ее отнести.

— Хорошо, — кивнула я. — Можешь вспомнить, как выглядела тетя? Высокая она или низкая, толстая или худая? В какой купальник была одета, какая шапочка у нее на голове была? Очки — были или нет?

Саша задумался. Через несколько минут он неуверенно проговорил:

— Купальник красивый был. Яркий такой, цветной. И шапочка как у меня, только цвет не помню.

— То есть шапочка — не для душа, а спортивная? — уточнила я.

Саша кивнул.

— А очки были? — продолжала я свои расспросы.

На этот раз мальчик ответил сразу же:

— Были. Тренер обычно их мне дает, а в тот раз у меня были сиреневые, она сказала, что те, в которых я плаваю, другая тетя взяла. Я сиреневые не люблю, мне больше белые нравятся. Белые прикольные, я в них как Бэтмен выгляжу, а в сиреневых — как девчонка… Но Надежда Викторовна сказала, что тетя — старше меня и ей надо уступать, поэтому тетя, наверное, все-таки старая… Но когда я поскользнулся, тетя та напугалась, мне помогла подняться, а дядя тоже из бассейна вылез и мне помог до раздевалки дойти. Больно было, но я не знал, что ногу сломал, это потом в больнице сказали. И гипс наложили. Зато теперь в школу можно не ходить, еще бы и репетиторов если не было — вообще красота была бы!

— Саша, а ты сказал, что на полу было что-то разлито, так? — прервала я мальчика. — Не помнишь, что?

— Да не знаю, может, кто пролил что… — пожал плечами тот. — Масло какое-то, только розовое.

«Аннушка разлила масло», — вспомнила я произведение Булгакова «Мастер и Маргарита». Только кто в бассейн принесет на занятие бутылку подсолнечного масла? Ага, некто закупился пузырьком жарить пирожки, принес с собой и нечаянно разлил его на дорожке. Как же, так я и поверила…

— Скажи, а твоя мама шлепки, в которых ты в бассейне ходишь, мыла после того случая? — поинтересовалась я.

Саша снова пожал плечами:

— Не знаю, вряд ли… Зачем их мыть-то? Они и так чистые…

— Хорошо, спасибо за правдивые ответы, — поблагодарила я ребенка. — Больше ничего не вспомнил странного, что произошло в тот день, когда ты ногу сломал?

Саша задумался, потом отрицательно покачал головой:

— Нет, вроде ничего такого больше не было…

— Если вспомнишь что-то, скажи обязательно, — попросила я. — Что ж, выздоравливай и постарайся поменьше врать маме. К добру это не приводит. Хорошо?

— Хорошо, — уныло пробормотал ребенок. Запнулся на секунду, потом тихо, смущенно спросил: — Только… только вы ведь маме не скажете, правда? Вы ведь обещали… Не говорите ей, что я ключ от шкафчика забыл, а то она сильно ругаться станет… Она терпеть не может, когда я вещи забываю, всегда меня за это ругает… Даже сильнее, чем за тройки…

Я посмотрела на ребенка с жалостью.

Конечно, сперва он мне показался наглым и избалованным, но сейчас мне искренне стало жаль его. Ведь и врал парень не со зла, а из-за страха перед реакцией матери. Подумаешь, ключ забыл в бассейне, эка невидаль…

На месте Екатерины я точно бы не стала устраивать из-за этого скандала. Но, как говорится, в чужой монастырь со своим уставом не лезь. Вслух я проговорила:

— Я свои обещания выполняю. Ты мне все рассказал, за это я тебя не выдам, успокойся.

Саша кивнул с явным облегчением и проводил меня взглядом. Вероятно, раздумывал, не обманываю ли я его и не побегу ли сейчас со всех ног докладывать матери о его рассеянности.

Екатерина сидела на табурете в кухне. Увидев меня, она поднялась со стула.

— Ну что, поговорили? — спросила она нетерпеливо.

Я кивнула:

— Да, все в порядке. Екатерина Витальевна, а скажите, Сашина обувь для бассейна — ну, шлепки, в которые он переобувается, вы не мыли?

Женщина посмотрела на меня с изумлением.

— Нет, не мыла… — произнесла она в замешательстве. — А что такое? При чем тут Сашины шлепки?

— Мне они нужны для экспертизы, — заявила я. — Можно взять у вас их? Я верну, как только выясню все необходимые детали для моего расследования. За сохранность Сашиной обуви не беспокойтесь, ничего со шлепками не случится.

— Да я и не беспокоюсь, можете брать, — пожала плечами та. — Можете даже не возвращать, все равно я собиралась Саше новые купить. Эти, наверное, слишком скользкие, да и старые они уже.

— Тогда, с вашего позволения, можно я их возьму? — попросила я.

Екатерина кивнула и вышла из кухни.

Судя по всему, она направилась в ванную комнату, где сушились вещи ее сына. Спустя некоторое время женщина вернулась, протягивая мне черный пакет.

Я заглянула внутрь — в нем лежали детские синие шлепки.