Читать книгу "Космопроходцы - Василий Головачев"

– Это ещё надо доказать, – упрямо возразил Шнайдер.

– Ну, если судить о деяниях человека, – хмыкнул Посохин, – то люди немало переняли плохого от своих предков, создателей толкиновского Вестника. Во всяком случае, они практически ничем не отличаются, судя по «машинам судного дня».

– Это всего лишь компьютеризированные летающие командные пункты.

– Не совсем так, – вырвалось у Ивана.

Головы присутствующих повернулись к нему.

– Сам же утверждал! – возмутился Шнайдер.

Вересов внимательно присмотрелся к лицу Ивана, которому стало неловко из-за своей несдержанности.

– Вам есть что сказать, товарищ Ломакин?

– Не уверен…

– Он не уверен! – фыркнул Шнайдер.

– Помолчи, Курт! – с упрёком сказала Елизавета.

Вересов понял колебания молодого человека, поднялся.

– Пойдёмте, поговорим.

В молчании они покинули отсек отдыха и зашли в каюту Ивана.

– Вспомнили? – сказал Вересов.

– Не то чтобы вспомнил, – признался Иван, – всё время крутилось в голове как дежавю… сейчас понял.

– Бывает.

– Вестник на Толкине предупреждал, что некоторые из его коллег-конкурентов очень опасны. Они сами – оружие.

Глаза Вересова вспыхнули мрачным огнём.

– Вы уверены?

Иван удивлённо посмотрел на собеседника.

Тот сморщился, положил твёрдую руку ему на плечо.

– Прошу прощения, дружище, я не сомневаюсь в твоих словах. Но они резко меняют статус программы действий. Здешний Вестник тоже из числа опасных?

Иван помялся.

– Мы детально не обсуждали планы других Вестников, однако намёк на агрессивность Вестника Нимфы прозвучал. Я потихоньку раскладываю запасы полученной информации по полочкам и вспомнил кое-какие нюансы встречи.

– А толкиновский Вестник не говорил, каким оружием обладают другие вселенолёты?

– Нет.

– Ну, хотя бы каким оружием была уничтожена цивилизация Нимфы?

Иван наморщил лоб, порозовел под острым взглядом полковника.

– Н-нет… хотя… что-то кружится на дне памяти…

Вересов снял гранитную глыбу руки с плеча оператора.

– Попытайтесь активировать память. С виду Нимфа ничуть не пострадала, не видно никаких плавающих по океану обломков сооружений, в глубинах океана не обнаружено развалин, радиация в норме, тайфуны не рождаются, тишь да гладь, да божья благодать. Но ведь какой-то фактор убил жизнь на планете? Жду известий.

Вересов вышел.

Иван сел на лежак, размышляя. Только теперь он осознал степень ответственности, лежащей на плечах начальника экспедиции, и всю серьёзность ситуации. Они, конечно, рисковали, все до единого, в том числе жизнью, но отвечал за них всех один Вересов.

Мягко мяукнул дверной автомат.

– Открой, – заторможенно сказал Иван.

Пластина двери убралась в косяк. В коридоре стояла Елизавета, держа в руках два пластиковых стаканчика. Точёная фигурка, прелести которой подчёркивал обтягивающий тело серебристый уник, водопад золотых волос, смеющиеся карие глаза, ямочки на щеках, полные губы, раскрытые в полуулыбке.

– А я вам космиано принесла, хотите?

Иван очнулся, вскочил.

– Конечно… я… спасибо! Проходите.

Эксперт экспедиции по ксенопсихологии вошла, протянула один горячий стаканчик.

Он взял, движением пальца вырастил из пола стул.

– Присаживайтесь.

– Я на минуту. – Подумав, Елизавета всё-таки села, осмотрелась. – У вас пахнет хвоей.

– Люблю лесные запахи, – сказал Иван торопливо.

Она задержала взгляд на витейре: со скалы открывался великолепный вид на пойму реки и бесконечные лесные просторы.

– Красиво! Из Сети взяли?

– Нет, сам снимал. Это урман в Красноярском крае, река Лена.

– О-о! Вы отличный фотограф! Изумительный ракурс! Такое впечатление, будто пейзажу двести лет – не видно ни одного строения.

– Специально выбирал вектор, чтобы на снимке не было поселений. Кстати, там их и нет по большому счёту, чуть северней начинается тундра, сплошные болота к побережью моря, из-за потепления.

– Часто путешествуете?

– Не очень, и то если позовут друзья. Они тоже предпочитают отдыхать на земной природе. У каждого куча дел.

– Как говорил один мудрый человек[21]: пока ещё не слишком поздно, не забывайте, что главное дело жизни – не дело, а жизнь.

Иван улыбнулся. Ксенопсихолог экспедиции нравилась ему всё больше.

Елизавета тоже улыбнулась, сделала глоток.

Он обратил внимание, что маникюр на ногтях женщины на самом деле представляет собой галерею микрокартин. В женское бытие возвращалась мода «ведард» – изысканное копирование на ногтях картин известных художников. На ногтях Елизаветы были изображены фрагменты картины Ван Гога «Звёздная ночь».

Гостья поймала его взгляд, подняла руку.

– Не нравится?

– Очень нравится! – поспешно сказал он.

– Вы, наверно, сердитесь?

– На кого? – удивился он.

– На Курта.

– За что? Он высказывает своё мнение… может, излишне резко, экспрессивно, но…

– Простите его, в принципе Курт хороший парень, великолепный спец по технике.

«И влюблён в вас», – по всей видимости, хотел добавить Иван, но не посмел.

– Каждый имеет право называть себя компетентным специалистом.

– Или демиургом, – засмеялась Елизавета. – Да вы пейте, а то кофе остынет.

Иван сделал глоток.

– С лаймом… вкусно. Что вы имеете в виду?

– Вспомнила старый анекдот: в психбольнице из одной из палат доносится крик: отстаньте, я посол бога! Из соседней тут же: я никого не посылал!

Иван засмеялся, отпил сразу полстакана.

– Надеюсь, вас ко мне тоже никто не посылал.

– Нет, я пришла сама. Если вы имеете в виду полковника Вересова, то у нас с ним не столь близкие отношения.

– Вы меня успокоили.

Елизавета допила свой кофе, разглядывая порозовевшее лицо владельца каюты с прежним доброжелательным любопытством.

– Если честно, мой интерес меркантилен. Мне хотелось узнать ваше мнение по поводу открытия в океанах Нимфы ортоконов.