Читать книгу "Глубина - Ян Валетов"

Кущ прекратил ваять закуску и медленно повернул голову в стороны «оруженосца»:

– А мне похер, хоть Евлампия! Пей, что дают! Ясно? И еще раз услышу «Володенька» – получишь в морду, отвечаю! Какой я тебе, к черту, Володенька! Как меня надо называть?

Пименов ухватил из баночки оливку с анчоусом и, с наслаждением ее разжевывая, наблюдал, как габаритная дама на глазах уменьшается в размере под действием этого тоненького голоса. Вторая дама, представленная гостям, как Марго сидела тише воды, ниже травы, не поднимая глаз. Кто бы их ни инструктировал перед поездкой, но о том, что Кущ крут нравом, девицы были предупреждены, и до смерти боялись не угодить нанимателю.

– Владимир Анатольевич! – выпалила Инга.

– Ну, так церемонно не надо, – сказал Кущ. – Просто Володя. Мы же на отдыхе!

– А мне? – спросила Изотова, глядя на Кущенко с ухмылкой. – А мне можно называть тебя – Володенька?

– Да, хоть все время! Называй, радость моя! – разрешил тот и поднял рюмку. – У всех нОлито? Ну, тогда… О! Леха? А ты что? Брезгуешь?

– Ну, почему, Вова? Не брезгую. Водички с вами выпью. А так – ты же знаешь, я в завязке!

– А я думаю, что брезгуешь! – возразил Кущ с убежденностью прокурора. – Ёксель-моксель! В кои веки сядешь за стол со старинными знакомыми, а они твоим обществом брезгуют!

– Ребята с тобой выпьют, – рюмка, стоящая перед Губатым, была полна ровно по золотой ободок.

Именно так, как он сам бы себе налил. Водка в ней была холодна и прозрачна. Пименов прекрасно помнил ее вкус – обжигающе сладкий! Как прокатывалась она по пищеводу и взрывалась в желудке маленькой сверхновой. После трех-четырех вот таких рюмочек глаза заволакивал легкий, почти прозрачный туман. Если смотреть на мир сквозь него, то жизнь казалась вовсе несложной, в общем–то удавшейся и даже приятной штукой.

– А я пить не буду. Я в завязке. И если тебе это не нравится – я выйду. Ты тут хозяин, но каждый из нас волен сделать выбор. Так? Тогда, Кущ, запомни, я не пью. И не служу в пограничных войсках, где ты командуешь!

– Все, все, все! – торопливо проговорил Владимир Анатольевич, тряся головой, как полковая лошадь. – Не хочешь, не пей! Что, уже и предложить нельзя? Ладно! За встречу, ребята! За наше общее прошлое! И за наше общее будущее!

Все выпили, оба «оруженосца» как по команде опрокинули рюмки и принялись со всем возможным изяществом закусывать.

– Частишь, Володенька, – сказала Изотова насмешливо и облизнула губы. – Три тоста в одну рюмку! Тебе что, водки жалко?

– Не говори! – произнес Кущ. – Не жаль! Вот чего-чего, а водки мне не жаль! Чего ее жалеть? Ее пить надо, ексель-моксель! И мы выпьем! Вот сейчас закусим, а потом еще выпьем! Потому что без закуси мероприятие превратится в банальную пьянку, а мне вы нужны трезвыми и здравомыслящими. Так что – ешьте, не стесняйтесь!

После пятидесяти граммов «Стандарта» Ельцов явственно ожил. «Ласточку», за счет габаритов, качало гораздо меньше, и прохлада тоже способствовала улучшению самочувствия. Как бы то ни было – Олег с аппетитом ел.

Под тост о значении дружбы была выпита и вторая – Изотова и Кущенко от нее раскраснелись, «оруженосцы» стали поблескивать глазками, а вот Ельцов побледнел. Третья была налита, но не выпита, а Владимир Анатольевич уже спикировал на цель словно бомбардировщик.

Он откинулся на спинку диванчика, извлек откуда-то из-за спинки пачку сигарет и зажигалку и с аппетитом закурил. В кондиционированном воздухе кают-компании слегка запахло хорошим табаком, но только слегка: дым вытягивало в вентиляционные решеточки.

– Теперь, – объявил Владимир Анатольевич, – давайте немного о делах. Вопрос у меня, собственно, только один. Сколько?

Гости молчали, причем Ельцов усиленно, но не очень успешно изображал недоумение.

– Что «сколько»? – спросила Ленка и тоже закурила, достав предпоследнюю сигарету из мятой пачки. – Чего «сколько»?

– Процентов, естественно! – пояснил Кущ спокойно. – Я предлагаю – поровну. 50 на 50. Вам половина и мне половина. Причем, рекомендую заметить, что все мои последующие предложения будут гораздо хуже.

– Процентов от чего? – спросил Пименов. – Что мы продаем? Или мы покупаем? Вова, ты высказался бы четче…

– Да уж куда четче? – удивился Кущенко. – Четче уже некуда! Я хочу половину от того, что вы ищете.

– А что мы ищем? – переспросил Губатый.

– Погоди, погоди… Вы ищете?

– Не знаю, – ответил Леха. – А что?

– Так, – сказал Кущ с деланным огорчением. – 45 на 55. Допрыгались!

Он извлек из-за подушек пакет желтой бумаги и бросил через низкий стол, прямо в руки Пименова.

– Пима, одумайся! Через пять минут будет 40 на 60. Ты же меня знаешь!

«Так в том-то и дело! – подумал Губатый, открывая пакет».

В пакете были фотографии. Качественные, несмотря на то, что делались «телевиком» и с солидного расстояния из-за чего по карточкам сыпало крупное «зерно». Скорее всего, снимали с вершины обрыва, с того места где расщелина выбиралась на кромку скал и пряталась в густом кустарнике.

Вот Изотова и Пименов грузятся в «Адвенчер», вот «резинка» болтается на волнах пустая, а Ельцов висит через борт, как тряпочка, вот они с Ленкой сверяют карту с GPS, вот Пима на корме «Тайны» подключает баллоны к компрессору.

– Ну, и? – спросил Леха, разглядывая фото. – Ты любишь подглядывать?

– Не то, чтобы очень, – сознался Кущ, – но приходится! А куда деться, если даже школьные друзья норовят наколоть!

– А если я тебе скажу, что просто учу ребят нырять? Ты мне поверишь?

Кущенко рассмеялся смехом трехлетнего мальчика.

– Конечно нет! Пима, я видел вас сегодня после погружения, просто приехал раньше! Чертова служба! Но оно того стоило! Вы были в термослое и вышли из него синенькие, холодненькие, как свежемороженые цыплята. В жизни не поверю, что ты бы повел новичка в такой холод! Там и опытному дайверу делать нечего, кроме того, чтобы яйца морозить! Ни живности разной, ни красот. И с тобой был Ельцов! По какой такой надобности был? Прогуливался? Странно. А ведь ни на одной фотографии не было ныряющего Ельцова, только блюющий! Ты был. Ленка была, а Олежки – не было. А тут! Мама родная! Наш тошнотик в воду – и сразу в термослой! Ты бы сам поверил?! Нет? И я не поверил! Он тебе был нужен! А вот зачем – тут я готов послушать. Страховка? Помогал что-то тащить? Откапывать?

– А почему не я? – спросила Ленка. – Помочь и я бы могла, наверное… Я уже ныряю хорошо!

– Брось, – Кущ дернул подбородком. – Я что, не видел, как ты ковыляешь? Азот, ексель-моксель, вреден для здоровья. Смотри, Ленка, – он широко улыбнулся. – Смотри, доныряешься! Такие ножульки, как у тебя, гробить жаль. Если скрутит – света Божьего невзвидишь! Ладно, Губатый! Колись! Все равно же докопаюсь, ты знаешь!