Читать книгу "Адское ущелье. Канадские охотники (сборник) - Луи Буссенар"

Нед Мур, сильно возбужденный, с полным миротона ртом и бородой, испачканной соусом и усыпанной хлебными крошками, клялся, что никогда еще он так хорошо не ел, что насыщением он обязан французскому капитану, которого предложил немедленно произвести в полковники.

Фелисьен, улыбаясь, отказывался; Нед Мур настаивал.

– Принимайте чин, дорогой, принимайте! Хотя их в Америке сто тысяч, но полковники всё еще в моде.

– Сто тысяч!..

– Может быть, больше. А разве у вас не так?

– У нас, – ответил коммивояжер и стал сразу серьезным, – когда после двадцати пяти или тридцати лет службы и сорока пяти – пятидесяти лет безупречного существования бравому солдату удается закончить карьеру в этом звании, он счастлив, словно ему оказали большую честь, потому что…

– Как!.. В пятьдесят лет! – перебил француза полковник. – У нас чины растут гораздо быстрее…

– Я догадался!..

Во время этой беседы, так развеселившей канадцев, Боба и коммивояжера, мисс Кейт, вышедшая поискать на складе несколько бутылок шампанского, подаренных французом, что-то задерживалась.

Жан, боясь, что девушка могла поскользнуться и даже упасть, вышел в свою очередь на двор, чтобы помочь и поддержать свою юную подружку.

Странное дело, но отсутствие молодого человека продолжалось так долго, что Боб и Жак не знали уже, что и подумать.

Они машинально поднялись и направились открыть тяжелую дверь, к тому же заваленную снегом, которая вела на внутренний двор.

В это мгновение со двора донесся чудовищный вопль, дикое завывание, какое даже самый смелый человек не сможет слушать, не содрогаясь до самого мозга костей.

Ему вторил человеческий крик, громкий и звонкий, как сигнал горна.

– Жан!.. Это Жан!..

Боб и Жак, за которыми тут же последовал Фелисьен, за ним – более или менее опьяневшие американцы поспешили к траншее, вырытой в снегу. Ужасающее зрелище открылось перед ними.

Глава 7

За пределами цивилизованной Европы, где больше, как говорят, не встречается диких животных, Америка кажется континентом, где обитает меньше всего хищников.

В самом деле, в Азии живут королевский тигр и черная пантера, в Африке – лев и гиппопотам; там и там встречаются носорог и слон, не считая сеньоров меньшего значения, общих для обоих континентов.

Правда, в американской фауне всё-таки представлены крупные хищники: ягуар, свирепость которого хорошо известна, пантера[93], скорее хитрая, чем опасная, кугуар, откровенный трус, и целая коллекция медведей всякого рода.

Вот и всё.

Просмотрев этот короткий список, в котором упомянуты, придерживаясь хода авторской мысли, только самые известные животные, можно подумать, что Новый Свет лишен гигантов, наделяемых нами, в соответствии с их размерами, силой или свирепостью, некоторым видом условного царского достоинства.

Между тем ошибаются те, кто верит в отсутствие в Америке чемпиона, с успехом противостоящего, и, может быть, победоносно, тем монстрам, с чьими именами, и даже нравами, мы знакомы.

Это – серый медведь!

Натуралисты обычно ищут – и находят – для своих подведомственных странные названия; они не больно стараются, когда дело касается имен на -us, то есть научных названий. Всё-таки они нашли одно название, сразу им понравившееся, и окрестили им клиента ursus ferox.

Никогда еще научное название не было более справедливым[94]: до такой степени серый медведь, американский гризли, кажется синтезирующим в себе всю свирепость животного мира и получившим органы, в которых природа отказала другим своим созданиям.

Сильный, как слон, храбрый, как лев, кровавый и хитрый, как тигр, медведь свирепый представляет собой колосса с действительно впечатляющими размерами. Не редкость встретить в Скалистых горах гризли длиной четыре метра и весом в тысячу килограммов!.. Это равно весу двух кирасирских лошадей!

Тяжелый на вид, массивный, он кажется только наброском создания из плоти, потому что его большая голова с мордой, проколотой маленькими, налитыми кровью глазками, с уродливыми лапами, огромным покачивающимся телом составляют ансамбль, противоречащий всякой эстетике.

Добавьте к этому зимний мех грязно-серого цвета, наползшего на белизну, с длинной гривой на шее и на боках, и вы пошлете ко всем чертям это монструозное создание, вырубленное словно из целого блока, щедро напичканное мускулами, придающими ему еще более отталкивающий вид.

Его зубы ужасны, чрезмерно сильны и длинны. А его когти, превышающие длиной пятнадцать сантиметров, еще грознее, если только такое возможно.

Встретив медведя, чувствуешь себя в присутствии странного фантастического создания, приводящего в замешательство своей неожиданной хитростью, пугающего своим проворством, скрытым видимой неповоротливостью.

Безразличный к опасности, игнорирующий страх, верящий в свою колоссальную силу, он никогда не отступает, особенно в том случае, когда его ослепляет гнев; если же гризли становится калекой, то умирает. И какая же жизненная сила заключена в этом животном, если даже двадцать или двадцать пять выстрелов из карабина не всегда приканчивают зверя!

Хотя гризли в принципе растительноядное животное, как об этом свидетельствуют его челюсти, он столь же кровожаден, как тигр. Он любит питаться мясом, но часто уничтожает противника из простого желания убить. Одним ударом лапы он может сразить шестисоткилограммового бизона и распарывает его тело когтем не хуже острого кухонного ножа. После этого медведь погружает свою морду в бизоньи внутренности, упивается еще горячей кровью и наедается до отвала пульсирующей плотью.

Равнинная или горная дичь тоже ему мила. Терпеливый, как крупные кошачьи, гризли часами подстерегает в засаде лося или аргали[95], на которых бросается с невероятной быстротой. Он буквально обрушивается на свою жертву. Если от жертвы его отделяет некоторое расстояние, медведь без колебаний пускается в преследование. В подобном состязании на скорость роковым образом уступают самые проворные животные: бизоны, лани и даже дикие лошади.