Читать книгу "Одержимые Зоной - Анна Китаева"

— Видите ли, милая барышня…

— Пацан влез ему на голову и делал всё что хотел, — вмешался Кайман. — Наш добрый Доктор абсолютно не умеет обращаться с детьми. Во всяком случае, с человеческими детьми. Вот с малолетними кровососами…

Он внезапно замолк и сморщился. Судя по выражениям лиц, Можай под столом чувствительно наступил сталкеру на ногу.

— Я что-то пропустила? — не поняла Мышка.

— Да, между прочим! — Доктор поднялся с места. — Пора мне проведать малыша.

Он сердито сверкнул глазами на Каймана:

— А ты, парень, сам хоть что-то умеешь в этой жизни? Кроме как стрелять? И хамить старшим?

— Извиняюсь, — проворчал Кайман.

Доктор буркнул что-то невнятное и оставил гостей.

— Вы тут что, переругались все? — поинтересовалась Мышка. — Пока я спала.

— Не все, — скрипуче сказал незнакомый мужчина.

Он сидел так неподвижно и до такой степени не участвовал в разговоре, что девушка о нём забыла. Теперь она наконец взглянула на незнакомца повнимательнее. Ох ни фига ж себе! Глаза у человека были стеклянные, нос съехал набок, одно ухо почти оторвалось, и вообще это был не человек, а зомби. С хорошим таким, выразительным трупным цветом лица. Только он почему-то сидел за столом вместе с людьми и разговаривал.

Мышка тоже сказала то, что думала. Громко и по-русски.

Кайман нервно хихикнул.

— Хорошо, что Доктор ушёл, — заметил он. — Я отреагировал примерно так же. Это Бенито, он — зомби. Доктор с ним дружит.

Ох… Девушка прикрыла глаза. Безумное чаепитие, как у Кэррола. Очередная сказочка, которых так не любит Кайман. Она посмотрела на сталкера.

— Кайман! Расскажи мне всё по порядку, быстро и толково.

Рассказ сталкера вышел коротким, но содержательным. Когда вернулся хозяин дома, погружённый в свои мысли, Мышка всё ещё ошарашенно качала головой. Да уж, не скучным выдался поход на Болота.

— А где Симба?

Доктор принял её вопрос на свой счёт.

— Да где-то с моей Киарой бегают, — махнул он рукой. — Давно не виделись, рады друг другу, как щенки малые.

— Симба с Киарой — брат и сестра, — пояснил Можай. — И больше из помета никто не выжил. Только сука Доктора и мой кобель. Они не обычные чернобыльские псевдопсы, а уникальная помесь, на четверть бордосские доги.

— А…

У Мышки опять закружилась голова от избытка информации. Так, лучше не отвлекаться на посторонние моменты. Похоже, тут у всех крыша малость набекрень, что неудивительно. Значит, нить беседы должна держать она.

— Давайте вернёмся к Робину, Док, — попросила девушка. — Как он к вам попал?

— Я встретил его на Болоте. Мальчик был измучен и несчастен. За ним гналась химера. Правда, я сам не видел её, но не имею причин сомневаться в его словах.

— Химера? — вскинулся Кайман.

— Сейчас. — Доктор поднял обе руки успокаивающим жестом. — Сейчас я налью себе ещё чаю и расскажу всё, что помню. А потом вы сможете задать мне вопросы. Может быть, я странный человек, милая барышня, иногда я даже начинаю сомневаться, а человек ли я по-прежнему или уже не вполне… Я всё чаще ловлю себя на том, что абсолютно не понимаю людей, зато прекрасно понимаю тварей Зоны… Но я помогаю тем, кто нуждается в помощи, и не спрашиваю подробностей. Мальчику нужна была помощь.

— Ему нужен был врач? — насторожилась Мышка.

— Ему нужен был друг, — серьёзно ответил Доктор.

27

Сталкер Кайман,
дом Доктора на Болоте

Кайман смотрел на Мышку и боролся с дурацким, неуместным, совершенно несвойственным ему чувством. Ему хотелось взять девчонку в охапку, завернуть в одеяло, унести и спрятать. Где-нибудь там, где её не тронут кровососы, зомби и вообще никто не тронет. Подальше от Зоны и её тварей. А заодно подальше от человечества, среди которого тоже тварей хватает — двуногих, с оружием. Вот только где взять такой бункер? Не бывает в этом мире по-настоящему безопасных мест.

Это чувство вины, решил Кайман. Потому что он недоглядел, и значит, это из-за него на Мышку напал кровосос. Девчонка выглядела как привидение — бледное лицо, впалые щёки, синяки под глазами, чёрные пятна засосов на щеках, на шее, вокруг ключиц. Раньше она была просто худенькой, а теперь казалась истощённой. Глаза у неё, правда, блестели, но тоже каким-то нездоровым блеском. Обычно шустрая, сейчас Мышка двигалась еле-еле и временами замирала на середине движения.

Ёшкин кот! Всё-таки женщинам в Зоне не место. Будь эта белобрысая паршивка его женщиной, он бы…

Стоп. Остынь, крокодилище. Веди себя хладнокровно, как надлежит рептилии.

Кайман сделал глубокий вдох, затем глубокий выдох, вылил остатки коньяка из бутылки в очередной раз опустевшую чайную чашку, глотнул. Тьфу, гадость маслянистая! Сивухой шибает. Никогда он не понимал коньяк, лучше бы чистой водки.

Так что ты сейчас сказал, зубастый? Насчёт твоей женщины? Ты что, запал на эту белую мышь, на этого тощенького мышонка, на глупую девчонку? С которой переспать раз-другой — и выбросить из головы? Или нет, ещё хуже. Неужели ты влюбился, старый крокодил? Ты ведь поклялся себе настоящей клятвой, что больше никогда не поддашься такой глупости. Женщину можно пустить в постель, но никогда — в душу. Иначе будет больно, очень больно, когда она предаст.

А женщина непременно предаст, так уж они устроены. Это биология. Самка всегда готова переметнуться к альфа-самцу, чтобы потомство было удачным. Но пойди разберись в нашем дурацком обществе, кто из самцов альфа! А если никто из доступных поблизости? Вот и мечутся бедные самочки в поисках того, кто хоть чуток поальфее…

Сталкер поймал на себе взгляд Мышки и сбился с мысли. Эх, плешь побери, он уже почти выстроил линию обороны, он отодвинулся от живой девушки на расстояние теоретических абстракций — и весь его скепсис полетел к чёртовой матери, потому что опять захотелось прижать Мышку к себе и не отпускать.

Особенно когда она смотрит вот так, будто цапнуть хочет. Ну какие там у мышонка зубы? Зато характер есть.

— Кайман! Ты слушаешь вообще? Не засыпай!

Ишь ты, командует. А не пошла бы она подальше? Или нет, не так. Не надо подальше. Прижать девчонку к себе поближе, но только рот ей надёжно заткнуть.

— Слушаю я, слушаю, — буркнул сталкер.

Вкратце история Робина, которого на самом деле звали не Робин, сводилась к следующему.

Однажды Доктор в сопровождении любимой собаки Киары вышел прогуляться по Болотам. Было это летом, а вот какого года — неизвестно. Может, четыре года назад, а может, и все шесть. Восемь? Ну, это вряд ли. Хотя… может, и восемь. Память — странная штука, и чем дольше живёшь, тем больше странностей за ней замечаешь. То, что в тот день цвели кувшинки, Доктор запомнил. А какой был год — забыл. Два года тому? Нет, не два, это точно. Потому что в тот день он прогуливался с тростью, хорошая была трость, удобная, прямо жалко было, когда в позапозапрошлом году её перекусили пополам. Водится тут на Болотах один такой… впрочем, это к делу не относится.