Читать книгу "Топот шахматных лошадок - Владислав Крапивин"

— И это будет совсем-совсем наш дом?

— Да. Вроде дачи… По сути дела, это будет твой дом. Как и был…

— Нет, наш!.. А мама Лидия знает?

Ох, «мама Лидия» еще не знала о моем безумном поступке. Но… я знал Лидию, и моя интуиция подсказывала, что этот поступок она признает закономерным, хотя сначала и подвергнет сокрушительной критике.

— Мы убедим ее. К тому же дело сделано… А через неделю мы с тобой на несколько дней съездим в Тальск…

— К твоей маме?

— И к Лельке…

— А как ты объяснишь, кто я?

— Для начала скажем, что дальний родственник Лидии. А потом — что наш приемный сын.

Продолжая пятиться, этот обормот осмелился на замечание:

— Мама Лидия вполне как мама. А ты на папу, наверно, не тянешь. Скорее как старший брат.

— Это не помешает мне накрутить твои ухи за нахальство!

— Крути, — покладисто сказал он. — Такое у старших братьев право. Но когда мы приедем в Тальск, я наябедничаю на тебя твоей маме. И она накрутит ухи тебе.

— Сроду она так не делала!

— Ну и зря… Ой, я хотел сказать, что правильно!

— Вредина.

— Да… То есть нет! Я уж-жасно хороший… Ваня, а что мы будем делать в Тальске? Ну повидаемся. А еще?

— Посмотришь на большую реку, на пароходы… На теплоходы то есть. Покажу те места, где было… ну, многое из того, как в моей истории…

Вовка перестал пятиться. Снова пошел рядом. Показалось мне, что он хочет о чем-то сказать и боится. И все же он сказал, поглядывая нерешительно, как-то по-птичьи:

— То, что было в твоей истории, было не в Тальске, а здесь…

— С чего ты взял?!

— Так… взял, вот и все… Нуда, там тоже было многое, но главное все же здесь. Сейчас.

Я с полминуты морщил лоб, пытаясь найти в Вовкиных словах какой-то смысл или подтекст (ведь говорил-то он серьезно!). Ничего не нашел. И повторил:

— Интересно, с чего ты все это взял?

— Я не взял. Это само… взялось…

— Ну и ладно, — сказал я примирительно.

Мы повернули было с Тургенева на Магнитную, к автобусной остановке, но Вовка вдруг тормознул сандалией и взял меня за руку.

— Ваня, пойдем пешком! Ну и что же, что далеко? Зато интересно…

— Пойдем…

В самом деле, чего маяться в бензиновой толчее, когда погода чудесная и никто нас не торопит…

Вовка потянул меня через Гагаринский сквер, на старую Знаменскую улицу с ее покосившимися особняками и недавно отреставрированной церковью восемнадцатого века. Начинали цвести высокие тополя. Местные власти еще не успели повырубать здесь эти «сорные» деревья, и от них веяло прохладой. Пахли тополя так, словно недавно прошел дождик, хотя с утра не было ни облачка. Вовка отдувал от лица редкие пушинки. За церковью улица стала совсем деревенской, одноэтажной. А рядом с дорогой потянулась заброшенная трамвайная линия — такая же, как недалеко от озера.

Мы перешли с тротуара на эту линию, в лопухи и зацветающий иван-чай.

— Похоже на узкоколейку, — сказал Вовка. — Рельсы лежат широко, но такие же заросшие.

— Похоже, — сказал я.

— А вон совсем похоже…

Слева от линии были сложены штабелем длинные оструганные бревна, они золотились на солнце. На бревнах шеренгой сидели пятеро. Двое — мальчишки лет двенадцати, в подвернутых джинсах и выгоревших сизых майках. Один светловолосый, стриженный ежиком, другой темный и кругловатый. Слева от них — девочка в синем сарафанчике, с короткой стрижкой и решительным лицом. А левее девочки — тощий длинноногий мальчуган в летнем костюмчике, словно сшитом из сине-белой тельняшки, и вплотную к нему смуглая полная девочка с темными косами и в пестром, как восточный ковер, платье.

Кругловатый мальчишка, нагнувшись вперед, убеждал остальных:

— У Портоса фамилия была дю Валлон. Почти как моя. Меня даже в школе так называли. Гад буду, не вру!..

— Дю Валлон, я тебя убью, — сказала девочка в синем сарафане.

Мальчик в «тельняшечьей» одежке тоже нагнулся вперед. Спросил сипловато:

— А может, он и правда поедет по этим рельсам? Тот паровоз…

— Посидим еще, — решил стриженный ежиком мальчик. Похоже, что он был главный.

Мы прошли метрах в трех от штабеля, но ребята не обратили на нас внимания.

— Ну, что? — сказал Вовка.

— Что? — сказал я.

— Сам теперь видишь: если хорошо придумано, значит, есть на самом деле.

— Это просто совпадение…

— В жизни на каждом шагу совпадения, — сообщил Вовка совершенно философским тоном.

Я не знал, что ответить. Судя по всему, Вовка был прав. Но все же я возразил:

— У того… похожего на Карузу, на тельняшке нет медали. И ленточки нет… Ленточка была бы заметна: продольные полоски на поперечных.

— А ее и не может быть. Пока… Потому что Дня флота еще не было… Будет в июле.

— Фантазер, — буркнул я для порядка.

— Ну и что? Ну и пусть фантазер… В августе я пойду по этим рельсам с деревянным мечом и с железной круглой крышкой. И познакомлюсь с ними. Вот увидишь…

— А как же Аркаша? — осторожно напомнил я.

— А что Аркаша? Сперва пойду я, а следом он. Что такого? Разве нельзя? — Вовка слегка обогнал меня и заглянул в лицо. Требовательно так. Чего, мол, споришь?

— Да нет, я не спорю, все правильно, Вовка.

Было ясно, что он образовывает в пространствах новую причинно-временную связь и трогать эту невидимую струну ни в коем случае нельзя.

Мы несколько минут шагали молча. А потом… Потом Вовка испугался. Очень! Он опять обогнал меня и встал на дороге.

— Иван!

— Что? — сразу перепугался и я.

— Я вспомнил!

— Что?

— Я вспомнил, про что говорили Те!..

— Вовка… — выговорил я с упавшим сердцем. — Они много чего говорили. Но ничего плохого… Правда…

«Смотровые щели» опять были беспощадно синими.

— Я вспомнил. Они говорили, что из твоей жизни уберется столько лет, сколько прожил я!

«Слава богу, ты, кажется, не услышал, что пуль было две…»

— Чушь какая, — сказал я совершенно беззаботно. — Это надо же, что почудилось ребенку… Хотя в таком состоянии немудрено…

— Но я же слышал… — повторил он уже не так уверенно…

Я шагнул к нему. Я взъерошил его волосы. Я сказал, как умудренный взрослый маленькому мальчику, испуганному нелепым сном: