Читать книгу "Училка - Павел Давыденко"

– Он не хочет сдавать деньги! А еще не играл. Если бы ты играл, то, может, мы бы и выиграли, – говорил Тузов в раздевалке перед физрой. – Ты подвел всех, правильно? Скажите, пацаны? Подвел! Так что с тебя особый спрос.

– Никакого с него нет спроса! Гоните! – надрывался Турка. Но все пацаны поддакивали Тузову, мол «мы сдали деньги, так что и Вован пусть тоже сдает».

– Может, заплатить им? – задумчиво протянул Вовка.

– Ты чего? Нет, никак нельзя! Они ж тогда еще сильней насядут. Пацан сказал – пацан сделал! Никаких уступок этим уродам.

Вова кивнул, но Турка ощутил недосказанность и заметил странную дымку в глазах приятеля. Постоянные задевания Вовчика, постоянные «терки» раздражали, и хотелось покончить с этим раз и навсегда. Но как?

Хотели провести еще один матч, с другим классом, чтоб покрыть «расходы». Но сплошняком шли дожди, поле раскисло, да и играть с девятым «А» никто не соглашался.

На каникулах Турка почти все время был у Ленки. Они курили траву, ели сладости, ну и куда без постели. Ни о чем серьезном не разговаривали, хотя иногда Турка пытался узнать хоть какие-то подробности прошлого Коновой. Про дядю, про парня этого, который ушел в армию – Вадика. Но Лена тут же мрачнела, так что пришлось засунуть свое любопытство куда подальше.

Пожалуй, это были самые лучшие каникулы в Туркиной жизни. Гораздо круче любых других.

Шуля появился в школе как раз после них. Поздоровался, у него начали спрашивать, что там и как. Катя Лашукова забрала заявление, ее саму чуть в клевете не обвинили, так что пришлось ей забить. Шуля сказал Турке, что так этого не оставит.

– Бабам спуску нельзя давать. Мы эту свинью проучим. И с училочкой нашей я еще поговорю, а то больно она резкая.

* * *

– Слышал прикол? – прошептал Вовчик. – Болтают, что у Географа с Воблой ребенок будет.

– Да ну? В натуре?

– Ага.

Вобла – Судзиловская Виктория Олеговна – и впрямь не отличалась особенной красотой и добрым нравом. Кличка к ней подходила как нельзя лучше. Математичка орала на уроках, ставила много двоек, все у нее были дебилы, по рассказам типов из старших классов. Вела она в основном у десятых – одиннадцатых.

– Ребята, тише! Начинаем новую тему. Итак, все знают Владимира Ульянова, верно? Я сейчас говорю о Ленине. Мы приступаем к обширной и достаточно сложной теме. Помню, как Водовозов выражал недовольство тем, что мы изучали «каких-то там древних царей». Теперь-то уж не отвертишься, – улыбнулась Мария Владимировна. – Да и вообще, зарождение большевизма весьма интересно само по себе. Правда, часов у нас на изучение данной темы маловато. А потом будет еще круче. Сталин, Великая Отечественная война… На последних партах! Можно потише?

Шуля в ответ громко заржал. Сквозь слой пудры на щеках учительницы проступила краснота.

– Я неясно сказала? Молча сидим. – Голос у нее зазвенел. Все затихли. Крыщ премерзко ухмылялся. Вол опять с чем-то возился под партой, на шее у него то и дело надувались лиловые жилы. – Вол! Мало твои родители в школу бегают? Хочешь, вызову еще раз?

– А чо? Я молчу вообще.

– Вол, заткнись! – прокричал Мнушкин. Сам он возился сразу с тремя мобильниками, вывалил на стол целую кучу деталек.

– Женя! Ты не мог бы оставить на столе только учебные принадлежности? Все лишнее – убрать!

– Понял, понял, – закивал Мнушкин. – Я тут это самое… Ладно, прячу.

Шуля снова загоготал и заколотил кулаками по столу. Вид у него был чумной. Волосы сальные, взъерошенные. Глаза блестят. Турка подумал про траву. Может, Шуля тоже курит?

Мария Владимировна встала из-за стола. Сегодня она снова была в черной юбке чуть ниже колен длиной. Сапоги высокие, кожаные и с блестящими змейками. Кофточка разноцветная, с широкими манжетами, и воротник под стать им. Грудь призывно выделялась под тонкой материей. Говорят, на огонь и на текущую воду можно смотреть вечно. Турка бы еще добавил к этому списку грудь Марии Владимировны.

– Да он ни при чем. Чо вы на него кричите?

– А кто при чем? – Мария Владимировна размеренно шла между рядов. Ученики разворачивались ей вслед и провожали кто внимательным, кто укоризненным, а кто просто любопытным взглядом.

– Не знаю, – ухмыльнулся Шуля и поглядел на Тузова. Тот едва заметно кивнул. Рамис прикрыл рот ладонью и беззвучно засмеялся.

– Опять у вас начинается. Обострение после каникул? Я ведь поставила вам тройки, хотя вы ни черта не знаете. Должна быть благодарность? – Турка следил за ними. Там явно шла какая-то игра. Может быть, он чего-то не знает? Иначе почему учительница теперь побледнела? Румяна, растушеванные по скулам, казались воском на лике мертвеца.

– Знаю. Видите, мне даже учиться не надо. А у вас классная юбка опять, – Шуля выделил последнее слово. – Только длина не очень.

– Ты бы надел покороче? – в рифму ответила учительница, изогнув бровь.

– В коротких юбках ходят только проститутки, – он выделил последнее слово.

– М-м-м. Как насчет шотландцев?

По классу прокатилась волна смешков. Турка поймал взгляд Воскобойниковой. Она сидела за первой партой, с прямой спиной. Кажется, еще немного, и Мария Владимировна сгорит от Алининого взгляда – так недобро она смотрела.

«Живут в одном доме…», – почему-то подумал Турка. И вспомнил, как Воскобойникова тогда сказала насчет того, что Мария Владимировна «взялась за старое».

– А вы такая умная и красивая, да? Поэтому в школе себе цепляете парней?

В какие-то доли секунды Мария Владимировна очутилась рядом с партой Шули и залепила ему пощечину. Точнее, сделала попытку – Шуля перехватил тонкое запястье. Класс не охнул, ни единого звука не издал. Ученики будто и дышать перестали.

– Отпусти.

– Вы меня ударите опять, да?

– Руку!

– Не отпущу, – Шуля откровенно издевался. Со стула он встал, и паркет противно заскрипел под ножками.

– НЕДОНОСОК! У МЕНЯ ОСТАНУТСЯ СИНЯКИ!..

– И что? Вы ж на меня замахнулись первая!

Тогда Мария Владимировна замахнулась левой рукой, и Шуля не успел ее перехватить. Он скривил рот, оскалил зубы и толкнул учительницу в грудь. Его пальцы скользнули по нарядной кофточке, Мария Владимировна врезалась поясницей в угол парты и вскрикнула. Турка сорвался с места, однако ноги почему-то двигались как в замедленной съемке.

Когда происходит что-нибудь эдакое, каждый считает своим долгом сделать вид, что он ничего не видит, не слышит. Никому нет дела, и помощи ждать неоткуда. Поснимать на телефон – пожалуйста, вон уже Проханов вытащил мобильник.

– Шлюха! – проревел Шуля. – Глаз мне чуть не выцарапала! Все женщины – шлюхи! – провизжал он.

Турка вложил в удар всю силу. Костяшки кулака заломило. Послышался треск, брызнула кровь. Голова Шули мотнулась, на его защиту мигом повскакивали остальные: Тузов, Рамис, Китарь.