Читать книгу "С кортиком и стетоскопом - Владимир Разумков"

Второй раз, возвращаясь ночью с рыбалки, он буквально выдернул меня из-под колес, мчавшегося по обочине шоссе лихача. Самосвал, без включенных фар, едва не сбил нас, но мы успели скатиться в кювет. Реакция многоопытного фронтовика была молниеносной, что спасло нам жизнь. Сколько сотен писем и открыток за почти сорок лет дружбы мы послали друг другу!

Моим начальником в отделении был Иосиф Захарович Верховский, скромный, тихий и застенчивый человек. Службы моя с ним была спокойной и бесконфликтной. Я сразу же стал искать обмен квартиры и тут же появился капитан 3 ранга Русаков Веня. Его переводили из учебного центра Поти (готовили специалистов ВМФ арабских стран) в Севастополь. Очень быстро оформили обмен, и его большая квартира в двухэтажном доме на берегу Риони с сараем и общественным туалетом во дворе, стала моей. Приехала жена с дочкой, и тут вдруг оказалось, что Русакова задерживают еще на полгода. Что делать? Квартира в Поти уже моя, в Севастополе его. Оказалось, что Русаков был однокашником и другом моего доброго товарища по кораблю артиллериста Виталия Галанцева, о котором я писал ранее.

— Слушай, Веня, ну куда ты денешься с двумя детьми? Кто вам сдаст жилье? Давай жить вместе. И мы жили вместе несколько месяцев, а затем стали друзьями на всю жизнь, окончательно встретившись в Москве, где он занимал большой пост в ДОСААФ СССР и являлся еще и вице-президентом международного общества по водно-моторному спорту, в связи с чем частенько бывал в Брюсселе. Уже служа в Центральной поликлинике ВМФ, я сколотил группу своих офицеров и в течение десяти лет два раза в месяц ходил в сауну бассейна ДОСААФ СССР, чередуясь с группами высоких генералов из Генштаба. Когда знаменитый генерал авиации, трижды Герой СССР, Покрышкин, будучи председателем ДОСААФ, корректировал группы посещавших эту замечательную сауну, спросил у Вени:

— А это что за группа полковников медиков, как она сюда попала?

Веня отвечал, что это военно-морские врачи, очень, ну просто очень нужные для клуба подготовки водолазов, и Покрышкин, поворчав, что он многим генералам отказывает, оставил нас в покое. Скажу больше — в период горбачевской безалкогольной компании были изгнаны за употребление спиртных напитков несколько групп Генштаба, а наша группа задержалась до конца Вениной карьеры. Я проводил его в последний путь в 2003 году и под залпы траурной церемонии вспоминал нашу совместную молодую жизнь.

Я подружился с хирургами госпиталя подполковником м/с Бакрадзе, майором Братанчук, майором Ильиным и врачом Риммой Ивановой. Это был прекрасный и дружный коллектив. Когда у них были трудности с наркозом, я помогал им. Анестезия в те времена была довольно примитивная. Общий наркоз, в основном, маска с эфиром. Все праздники мы отмечали вместе, часто у нас в квартире, так как она была большой по площади, с двумя балконами. Веселились, как могли, придумывали всякие шутки и розыгрыши. Выпивали весьма умеренно, ибо знали, что любого из нас или всех вместе могут всегда вызвать для оказания неотложной помощи. Зато пели и танцевали от души. Ваня Удалов был самым активным участником и душой нашей компании, знал кучу анекдотов и всяких историй. В общем, без телевизора, без театров, находясь в чуждой по психологии и менталитету местной людской среде, мы работали, веселились и надеялись на лучшее будущее. Начальником госпиталя был подполковник Паполин, доброжелательный и добрый человек, а начмедом мой однокашник из группы «стариков» Беззуб. Он окончил Академию с золотой медалью и был отличным врачом. Относился ко мне хорошо и наши отношения с соблюдением субординации были дружескими. Это был заядлый рыбак и иногда брал меня с собой на шлюпку при ловле лобанов.

В общем, служба заладилась. Однако наркоз я давал до одного трагического случая. Бакрадзе был хороший и опытный хирург, но иногда переоценивал свои возможности. Так взялся, видимо, не безвозмездно, оперировать одного местного товарища, лет сорока пяти, типичного горца, с привычным вывихом правого бедра. До этого все местные хирурги не брались его оперировать и рекомендовали ехать в Тбилиси. И вот операция. Я давал наркоз. Эта операция весьма травматична, а большого опыта у меня, каюсь, не было. Бакрадзе с двумя ассистентами постоянно меня контролировали. Финал печален. Больной умер на операционном столе, то ли от плохого наркоза, то ли от жировой эмболии. Причину смерти не установили, ибо его родные выкрали труп из мертвецкой в ту же ночь. Зато в течение двух недель устроили охоту на Бакрадзе, карауля его в проходной и дома у подъезда. Пришлось ему прятаться у знакомых, а в госпиталь проникать через дырку в заборе. Он серьезно опасался за свою жизнь. Через пару недель горцы остыли и засада была снята.

В Поти главным врачом больницы водников был бывший бригадной врач подполковник Беридзе. Я его хорошо знал по службе в Феодосии. В те времена транспорт в Поти работал плохо и почти все офицеры, жившие далеко от мест службы добирались на велосипедах. Представляете картину — блестящий морской офицер со всеми регалиями крутит педали допотопного драндулета. Для грузина это было просто оскорбительно, ибо все они, занимающие посты, где можно было подоить клиентов, покупателей или пациентов, быстро обзаводились «Москвичами», «Волгами», а иногда и «ЗИМами». И этот добрый ко мне подполковник в запасе решил мне помочь. Дело в том, что из двух действующих электрокардиографов в городе — один был мой. Он начал делать мне клиентуру. От него стали приходить местные товарищи, и я снимал и расшифровывал им ЭКГ. Все, как один, совали мне деньги, от которых я категорически отказывался. Ну вот такие мы были тогда. Через некоторое время я встретил Беридзе, и он буквально накинулся на меня:

— Ты что делаешь, а? Я ему клиентуру поставляю, а он ее портит, портит. Денег не берет! Не стыдно тебе на этой двухколесной развалюхе ездить? Флот позоришь! Все, ты меня разочаровал. Я о тебе больше заботиться не буду!

В ответ я что-то мычал о клятве Гиппократа, а он язвительно тыкал пальцем в драндулет.

— Вот, вот, твоя клятва Гиппократа, гори она синим пламенем.

На этом ручей клиентов закончился, но небольшой ручеек сохранился. Так, вдруг, звонит начальник госпиталя:

— Разумков, встречай зампреда исполкома города. Сделаем ЭКГ, расшифруй все, как положено. Приедет на «Волге» с водителем.

Через час в кабинет заходит моложавый грузин.

— Вы Владимир Евгеньевич?

— Да я, жду вас.

После съемки и расшифровки отдаю ему ЭКГ, смотрю, мнется, медленно отступая к двери. Я вежливо предлагаю ему придти еще раз для контроля и провожаю его до дверей. Он так и не решился дать мне деньги, хотя я отчетливо видел, что он держал их в руке. Через пятнадцать минут в кабинет постучал его водитель с авоськой, в которой была коробка с коньяком, курицей и конфетами.

— Нет, нет, не возьму! — запротестовал я.

— Возьмите, возьмите, доктор, если вам что-нибудь понадобиться решить в исполкоме — заплатите в пять раз больше, — подытожил шофер и сунул авоську мне в руку.

Жили мы в Поти бедненько, с едой было туго, и жена была очень довольна. Но ведь и мне пришлось к нему обращаться, когда я обменивал квартиру в Поти на комнату в Ленинграде. Он сразу узнал меня, и мельком пробежав текст документа, тут же подписал его.