Читать книгу "Абсолютные миротворцы - Олег Дивов"

Поэтому на буксире – живой экипаж с чётко прописанными функциональными обязанностями. Например, капитан Безумов, согласно протоколу, отвечает за всё. Главный механик Михал Иваныч Калинин, старый, опытный, седой и скупой на слова, отвечает за всё по ходовой части. Второй механик Вовик Малашенко, маленький, круглолицый, неприлично для космонавта пузатенький и всегда жизнерадостный, делает то, за что Михал Иваныч отвечает. Капитан нудит, главмех молчит, второй смеётся – эти два космических волка на него глядят и тоже криво ухмыляются, отличная совместимость экипажа.

«Грузовая часть» буксира – оператор зацепа и оператор манёвра. Они ювелирно цепляют пакеты и ювелирным же образом втыкают их куда надо. На погрузке-разгрузке пилот говорит оператору манёвра: «Отдал!», а тот отвечает: «Взял!» – берёт управление и временно становится тут самым главным и самым значимым, ну, после капитана, разумеется. Рабочее место операторов в задней части рубки, там стоит «пузырь», это такой сферический монитор, в центре которого подвешены их кресла. На сто пятом буксире кресла занимают братья Амбаловы, два весёлых абрека без страха и упрёка, надёжные парни, им совершенно неинтересно хватать звёзды с неба, лишь бы резаться в нарды и зашибать деньгу. Они близнецы, только Русик стрижётся под машинку и носит шкиперскую бородку, а Бесик чисто выбрит, зато с лохмами до плеч – иначе братья сами друг друга путают; говорят, однажды выпили лишнего и разошлись по бабам, а наутро встретились и час не могли разобраться, кто из них кто, напугались основательно.

В такой колоритный экипаж психологи должны были воткнуть хотя бы одного нормального по умолчанию человека, и этот человек на буксире есть, он второй пилот, или просто «пилот», для краткости, Джордж Майкл Эвери. Он высок, могуч, светловолос, лицом приятен, очень нравится девушкам и зрелым дамам, у него постоянно что-то где-то болит и от всего, чего ни съест, лёгкая изжога как минимум, а бывает и запор. Передвигается Эвери немного скованно, ногу ставит на всю стопу. При ходьбе едва заметно поскрипывает. Ничего у него там скрипеть не может, все суставы на тефлоне, просто Эвери нарочно издает такой звук через внешний динамик, говорит, его это забавляет и вызывает сострадание у окружающих. Эвери любит, когда его жалеют, особенно девушки и зрелые дамы. Он был пилотом на крейсере, и у них там стряслось лётное происшествие вдребезги и в клочья, а какое именно, нельзя рассказывать ещё двадцать пять лет – военная тайна. Короче говоря, Эвери теперь в общем и целом киборг. Военный флот ему закрыт, для грузопассажирского «длинного плеча» он, бедняга, тоже негоден – раз в месяц должен прилечь на диагностику в земной клинике, – а вот мотаться на буксире самое милое дело. Корабль он водит без рук, связываясь напрямую с ходовым процессором. Сидит неподвижно – и вовсю рулит, и всё, что ему надо, видит прямо внутри головы. Параллельно с вождением буксира он там, внутри головы, ещё кино себе крутит, музыку сочиняет, рисует очень милые графические новеллы и пишет сценарий к очередному сезону эпической видеодрамы про киборгов, которые никак не поженятся.

Братья Амбаловы завидуют ему лютой и неконтролируемой белой завистью. Они готовы носить Эвери на руках, благо оба здоровы, как племенные быки. Они считают Эвери будущим пилотируемой космонавтики, наступившим прямо сегодня. Им глубоко чихать на сочинение музыки и сценариев внутри головы, зато водить корабль усилием мысли, а не педалями и джойстиками, – это для братьев весьма актуальный соблазн, особенно при их тонкой работе.

Чтобы братьям жизнь киборга не казалась медом, Эвери регулярно им сообщает, как у него там и сям болит. Он не кокетничает и не преувеличивает: медицина только ещё учится сращивать человека с механизмами. Братья переносят страдания Эвери стоически. Им кажется, что ради таких преимуществ, как управление кораблём без рук, можно и пострадать. Тем более выглядит Эвери прекрасно, мужскую силу не утратил, а пенсия по инвалидности у него – мог бы вовсе не летать, просто ему это нравится.

Если бы не капитан Безумов, чёрта с два эти трое шикарных самцов, уверенных в собственной неотразимости, назначили бы штурмана своей общей младшей сестрёнкой. Да они бы ей проходу не давали и в итоге наверняка из-за штурмана подрались.

Штурман на буксире в значительной степени анахронизм и выполняет функции, скорее, контрольные, не столько прокладывая курсы, сколько отслеживая, ровно ли судно идёт. Ещё это мальчик или девочка для битья, если буксир по нелепой случайности залетит не туда. В основном это мальчик или девочка на побегушках. На буксирах ходят штурманами либо старпёры, либо стажёры. Никакого дельного опыта по профессии молодые штурманы на коротком плече не освоят, скорее наоборот, и придётся их потом здорово подтягивать, но берут ребят с буксиров на серьёзные корабли охотно. Потому что опыт прокладки курса дело наживное, а вот если ты пару лет проболтался на крошечной блохе, где повернуться нельзя, не задев плечом сварливого профессионала, и после этого зубы у тебя все свои, глаза на месте и уши не оборваны, значит, характер лёгкий, и ты способен прекрасно вжиться в самый озверелый коллектив.

Не подумайте, что на коммерческом флоте прямо так кому ни попадя бьют морды. Рукоприкладство карается жестоко, вплоть до пожизненной дисквалификации. Но морды бьются – только в путь.

На буксире штурман зачастую превращается в кока – всё равно его постоянно гоняют за кофе, почему бы не освоить вторую специальность. Экипажи буксиров поэтому сытые, гладкие и привередливые в еде. Сто пятый экипаж так просто лоснится, потому что Аня Безумова увлеклась кулинарией всерьёз. Капитан даже начал поддевать дочку: а может, ну его, этот космос. Всё равно тут куда ни плюнь сплошная логистика, развернуться не даёт человеку. И космонавтов – как собак нерезаных, а хороший кулинар нынче на вес золота. А если очень хочется летать, можно пойти на лайнер, папа уж поспособствует. Деньги будешь грести лопатой, да ещё запросто подцепишь симпатичного миллионера.

При упоминании симпатичного миллионера экипаж дружно морщится и принимается ревновать, даже суровый главный механик, которому вроде бы всё на свете до лампочки, а в космосе до лампочки два раза.

Аня на отца неуловимо похожа – не лицом, а мимикой и жестами в основном. И, к счастью, совсем не зануда. Тоже высокая, но капитан-то костлявый, вероятно от личной вредности, а девушка пока ещё не особо пухленькая, но с явной, как бы сказать, тенденцией. Экипаж дружно объяснил себе, что ей так даже лучше; а потом, чего вы хотите от штурмана, который прекрасно готовит и свою стряпню вынужденно пробует. Нахватается по чуть-чуть там и сям, вот и лишний килограмм. Экипаж к Ане относится некритично, понимает это и счастлив продолжать в том же духе.

Аня и не думала идти к отцу на корабль. Во-первых, не хотела на буксир, во-вторых, опасалась, что папаша её зашпыняет. Но Безумов сказал пару слов начальнику училища, тот провёл с девушкой воспитательную беседу – и пришла как миленькая. Глаза у неё были на мокром месте, выражение лица самое решительное, и, представившись по форме, она отозвала капитана в каюту, где тоже провела с ним воспитательную беседу. Капитан потом некоторое время нервно хихикал и как-то странно качал головой, будто говоря себе: «Ну совсем обнаглела молодёжь!» Так или иначе, новоиспечённого члена экипажа он вовсе не шпынял, напротив, был с ним ровен и проводил регулярные тренинги по штурманскому делу, чем обычно капитаны буксиров откровенно манкируют. Что не мешало капитану спрашивать как бы в пространство, ни к кому прямо не обращаясь: «А чаю мне сегодня дадут?» – или вполне прицельно гонять штурмана на камбуз за бутербродами, но это уж традиция, ничего не поделаешь, никто и не обижается. Ну и бутерброды вскоре сменились вкуснейшими пирожками.