Читать книгу "История запорожских казаков. Военные походы запорожцев. 1686–1734. Том 3 - Дмитрий Яворницкий"

Однако этот мир оказался столь прочным, что в конце месяца марта кызыкерменский бей Магмет прислал казакам укорительное письмо за нарушение данной ими клятвы, требовал освобождения из плена шести человек татар, попавших к запорожцам в полон, да снова предлагал свою дружбу и мир[260].

Но теперь запорожское войско неожиданно перешло в другой тон и стало добиваться, во что бы то ни стало, войны с Крымом и для того стало ждать помощи от гетмана Мазепы и московских царей.

В мае месяце отправлено было в Сечь со стольником Новосильцевым, подьячим Фроловым и гетманским посланцем Олейниченком войсковое жалованье, сукно, порох и свинец. Особо от гетмана отправлен был Сидор Горбаченко с видимой целью известить запорожцев о присылке им милостивого царского жалованья, с действительной – проведать «о тамошних поведениях и о всяких ведомостях». Сидор Горбаченко прибыл сперва в Переволочну к дозорце Ивану Рутковскому и там нашел жителей в тревоге от набега татар, которые перед тем, мая 28-го дня, сделали нападение на Нехворощу и Келеберду и захватили там много людей в полон. Ввиду этого дозорца Рутковский нашел за лучшее купить для Горбаченка лодку[261] и в ней отправить его по Днепру, в сопровождении надежных проводников, в самую Сечь.

В Сечи в это время был кошевым атаманом вместо Василия Кузьменка Иван Гусак. Встретив с подобающей честью царских и гетманских гонцов, Гусак и все запорожское войско благодарили царей за присланное милостивое жалованье и объявляли о своей преданности Москве и о нерасположении к Крыму. Сам Гусак в особенности добивался войны с Крымом. «Видишь ли, – говорил он потом наедине Сидору Горбаченку, – сколько здесь прихожей из городов голытьбы, а в раде против всякого говорить нельзя; если бы, по радении гетмана, отворилась война на басурман, то вся эта голытьба пошла бы на войну и все пререкатели пропали бы в боях»[262].

Отпуская от себя царских послов, кошевой атаман и все запорожское низовое войско вручили им ответное для передачи великим государям письмо и в том письме писали, что они подлинно желают учинить с «головными» своими неприятелями розмир, потому что те неприятели постоянно наступают «своим вольным промыслом» на запорожских казаков и на веру всех православных христиан. Но для того чтобы верно действовать против басурман, запорожцам нужно иметь помощь из великороссийских ратников и украинских казаков и дозволение открыть поход хотя под город Кызыкермень. Благо и случай к тому благоприятный выпал: хан крымский со всеми силами своими крымскими, черкесскими и калмыцкими предпринял в Венгерскую землю «свой дьявольский поход», а других своих султанов с частью татар послал в какой-то польский повет, якобы на Вольшь[263].

В таком же роде написали кошевой и близкие к нему казаки письмо и гетманскому дозорце Рутковскому через нарочного гонца. Отправив тайно к дозорце письмо, они просили как можно скорей («днем и ночью») доставить его своему благодетелю, вельможному гетману, в Батурин. Теперь все войско в сильном волнении и одна часть его желает мира, другая мира «не благоволит и просит» отмщение неприятелям учинить. Пишут же они дозорце «тайно» потому, что в среде их немало есть таких людей, которые, услышав что-либо в Сечи, немедленно доносят о том в турецкие городки[264].

Гетман Мазепа давно уже знал, в каком тревожном положении находились запорожцы, и потому, получив известие от своего дозорцы о желании казаков идти походом против басурман, поторопился отправить от себя обширный лист в Москву и в том листу, став на точку зрения запорожцев, доказывал, что нужно во что бы то ни стало воспользоваться счастливым положением дел и открыть поход против басурман. Гетман «дерзает великим государям писать об этом не ради желания запорожских казаков, а ради большого дела превысокого монаршеского имени, которое они, басурмане, не так, как надлежит, почитают, и просит, при добром запорожцев намерении, войска на басурманские жилища поднять». Нужно воспользоваться тем благоприятным временем, когда запорожцы еще не успели с турецкими городчанами своего перемирия поновить, потому что после того весьма трудно будет их от басурман оторвать. К тому же есть немало и других причин, которые настоятельно требуют войны против басурман. Первая причина – это православная вера и монаршеская слава; вторая причина та, что басурмане делают набеги на богохранимую царского пресветлого величества державу, главным образом на города Малой России, разоряют там храмы Божии, уводят в полон немало казаков и народа христианского; наконец, войны этой, кроме запорожцев, единодушно желают и вся малороссийская чернь, и вся генеральная старшина[265].

Но несмотря на представление гетмана, из Москвы отвечали по-прежнему отказом: великие государи воинский поход на турецкие города в предстоящее лето решили «удержать» до тех пор, пока возвратится из Крыма царский гонец Айтемиров с ханским ответом на государеву грамоту, и на основании этого предписывали гетману объявить о том и всей малороссийской генеральной старшине, и всему запорожскому войску. Что же касается неотступной просьбы запорожцев о помощи для борьбы их с мусульманами, то такая помощь излишня для них, потому что большого похода на басурман не будет, а о мелкой войне не стоит и думать, так как мусульмане всегда живут в большой осторожности, и малыми «забегами» причинить им какой-нибудь вред невозможно.

Мазепа, выросший в придворной среде, всегда чуткий к переменам тона державных особ, поспешил послать государям оправдательный лист с изъяснением того, что если он и хлопотал, чтобы «наскоро» подать запорожцам просимую помощь, то имел в виду единственную цель – отклонить их от союза с ханом и приготовить к будущему на Крым походу: через это не было бы у казаков такой «противности, какая теперь у них против великих государей и самого гетмана учинилась»[266].

Когда гетманский гонец скакал с письмом в Москву, в это время между запорожцами распространилась весть о том, будто бы гетман, поднявшись из Батурина, прошел к Гадячу и остановился в нем с войсками, готовясь выйти на войну против татар. Обрадованные такой вестью, запорожские казаки, нимало не медля, отправили 18 человек из своей среды к Мазепе с просьбой о том, чтобы он подал им помощь в предстоящей борьбе войска против басурман. Гетман, приняв казацких посланцев, одним из них велел вернуться вместе с письмом к атаману Гусаку; другим – остаться при себе для доставления вестей на случай войны. Но оставленные при гетмане запорожские посланцы, увидя собственными очами, что гетман из Батурина не трогался никуда, стали просить его отпустить их в Сечь; но Мазепа нашел нужным, впредь до царского указа, удержать их при себе[267].