Читать книгу "Скользкая рыба детства - Валерий Петков"

– Великое переселение душ и людей, – обмолвливается мать.

В соседнем дворе неожиданно громко кукарекает петух.

Коротко помолчали.

– Ну, всё, решили! – подытоживает мать.

– У меня пятьсот гривен с собой. Заедем, ещё снимем в банкомате, – говорит отец.

– Аванс оставим. Остальное отдадим потом. Посчитаемся под конец, – говорит мать.

Идут в дом.

Кухня полупустая, большая, светлая, в стороне газовая плита, на полу картон упаковки. У окна колченогий стол, на нём компьютер. Пахнет краской и лаком.

– Может, по дороге в хозмаге какую плитку насмотрим? – предлагает сын.

– А тут она почём? – интересуется отец.

– Двенадцать гривен штука.

– Тридцать на двадцать? – спрашивает мать.

– Бордюрами ещё облаживают вокруг. Двадцать гривен штука, с укладкой жеш, – предлагает юноша.

– Нам надо шестнадцать штук на один памятник. Умножим на двенадцать… – подсчитывает сын.

– Сто шейсят и тридцать два… почти двести гривен! – прикидывает отец. – Давайте я сделаю предоплату, чтоб вы начали уже работу. Какую-нибудь квитанцию нам дадите?

– Та шо там, оставите сто гривен. Достаточно. Я вам телефон дам. Адрес потом уточним.

– Хорошо. Фамилию запишите. И для таблички запишите данные. Какой-то документ нужен? От нас, – говорит сын.

– Та не трэбуется.

– Первая буква «П», а не «В». Так, теперь верно. – Мать отдаёт деньги и рукописный листок юноше.

Тот читает:

– Адрес – деревня Степняки, улица Ленина, 13.

– Центральная улица, она там одна. Да – магазин, вперёд немного и слева. Баба Тося живёт напротив. Мы у неё остановимся. Ваш телефон запишем и созвонимся, – предлагает мать.

– Найдём. Мы уже ездили туда не раз. Работы много. Знакомые места. Мы землицу разровняем, спланируем участок, установим.

– Хотелось бы до отъезда всё успеть, – говорит сын.

– Мы с семи утра трудимся. Заканчиваем как когда, пока люди идут.

– Мне нравится такой подход! – хвалит отец. Руки загорелые, мускулистые, вертит в заскорузлых пальцах визитку, читает:

– Максим Геннадьич – это ты, штоли?

– Да.

– Максим с улицы Максима Горького! Очень приятно, будем на вас ориентироваться.

Идут к машине. Щенок увязался следом.

– Шварц! А ну-ка иди, дом сторожи! Шварценеггер! – отгоняет отец. – Иди, иди! Место!

– От, тямтя-лямтя! Привязался, не отогнать! – смеётся мать.

Садятся в машину, выезжают на трассу.

– Надо бы мне зайти в интернет-банк. Глянуть, чё там творится на счёте. Он у меня мультивалютный, хоть в рупиях, хоть в тугриках, как скажешь, – озабоченно говорит сын.

– Четыре тыщи рублей на два. Примерно, – отвечает мать.

– Мать, ты с куркуляцией этой, на гривны, на рубли и обратно – завязывай, пока крыша не отъехала напрочь.

– Ты как с матерью разговариваешь! Так чё у нас с дебетом-кредитом? – спрашивает отец.

– Один бабушке и двойной деду и дяде Сергею. – Говорит мать.

– Братский обелиск! Символический, – говорит сын. – Вечером нарисуем, покумекаем. – Молчит, потом добавляет:

– Надо жидкость не забыть. «Торнадо». Убивает живое, растительность всю вокруг. Густой раствор, покруче атомной бомбы! Могилки будут чистые – надолго. А вот и хозмаг.

Выходят из машины. Сын задерживается на крыльце.

Магазин пуст. Остро пахнет стиральным порошком и старыми галошами. Продавец, толстая, полусонная женщина, неряшливо одета и небрежно причёсана.

– Нам нужна химия. Которая убивает растения. Кажется, «Торнадо» называется, – спрашивает отец.

– Може, «Тайфун»?

– Покажите. – Изучает этикетку. – В России «Торнадо», у вас – «Тайфун». А, всё едино! Сорок миллилитров на двадцать литров воды. То, что надо. Тридцать пять гривен? Берём.

Выходят из магазина. Садятся в машину. Ждут сына.

Сын появляется минут через десять, на ходу пьёт из банки пиво. Проливает мимо рта.

– Мля, рот прохудился! – отряхивает майку.

– Чёрт тебя побери! – кричит отец. – Нельзя на минуту оставить! Невтерпёж ему!

– Действительно, тебе хоть совсем не давай денег! – возмущается мать. – Сдачу верни!

– «У попа сдач нет и не бывает». – Сын негромко отрыгивает, в салоне пахнет свежим пивным солодом.

– Шею тебе намылить, этим… «Торнадо», – сердится мать.

– «Тайфуном», – поправляет отец.

– Какая разница! Сейчас будет вонять кабаком в салоне!

Едут, молчат. Сын допил пиво, с треском мнёт в руках хрусткую банку. Вздохнул. Кидает банку под ноги.

Придремал, свесил голову на грудь.

– Счас приедем, и за стол! Водочки нальём! С устатку! – прижмуривается отец.

– Надо экономить, – сетует мать.

– Экономить надо до отпуска! – возражает отец. – А в отпуске расслабляться. Вот оно как должно быть.

– И ты туда же! А кто постового проворонил в Ростовской области? Три тыщи псу под хвост!

– Ну, всё! Теперь три года будешь пилить! В год по тыще! – возмущается отец.

Помолчали.

– Счас баба Тося ахнет, когда нас увидит! – улыбается мать, глаза слегка повлажнели. – Старенькая совсем. Я на Новый год передавала ей приветы, поздравления.

– А где её внучка живёт? – вскидывается сын.

– Ты не спишь? В Италии, – отвечает мать. – Замужем, два сына. Муж какой-то бизнесмен.

– В другой конец Европы унесло! – говорит сын.

– Конец у всех один, – многозначительно хмыкает отец.

Достаёт сигарету из кармана рубашки, закуривает, делает глубокую затяжку. Косорото выдыхает дым в сторону открытого окна, блеснув металлом фиксы.

Искоса следит за дорогой, рулит одной рукой.

Едут молча. Шумит машина. Сумерки надвигаются.

Кладбище на окраине. Справа от дороги, на въезде в село.

Останавливаются. Разминают ноги. Устали. С трудом перебираются через кювет. Медленно поднимаются на небольшой холм. Трава выгорела, порыжела.

Перед ними кресты на фоне тёмно-синего, почти чёрного неба.

Бродят между редких могил. Надгробия темнеют тревожными силуэтами.

Большое пространство плотно заполонили кусты, не продраться сквозь них. Нахальные ветки завалили забор, он повалился пьяно, разметался как попало. Штакетины рассыпаны, седые от времени, ржавые гвозди вырвались на свободу, видны в поперечинах.