Читать книгу "Пария - Грэхем Мастертон"

— Послушай, — запротестовал Уолтер, — мы все перенервничали…

— Я не перенервничал, — ответил я. — Я просто хочу, чтобы ты забрал отсюда Констанс, прежде чем я сделаю что-нибудь невежливое, например, выбью ей все зубы.

— Как ты смеешь так говорить со мной? — взвизгнула Констанс и встала. Уолтер тоже встал, потом сел и снова встал.

— Констанс, — с мольбой обратился он к ней, но Констанс была слишком взбешена, чтобы ее что-то могло смягчить.

— Даже ее дух не находится в безопасности под твоей опекой! провизжала она, угрожая мне когтеподобным пальцем. — Даже когда она умерла, ты не способен ее опекать!

Она ринулась к двери. Уолтер повернулся ко мне и бросил на меня отчаянный взгляд, означающий, насколько я его знал, что он частично осуждает Констанс за ее мерзкое поведение, а частично — меня, за то, что я снова вывел ее из равновесия.

Я даже не потрудился встать с кресла. Мне следовало догадаться, что этот вечер закончится очередной истерикой. Я потянулся за бутылкой „Шивас Регал“ и снова наполнил свой бокал почти до краев.

— Я пью, — сказал я булькающим голосом старого алкаша, — чтобы забыть.

— О чем ты хочешь забыть? — тут же переспросил я сам себя и ответил сам себе: — Не помню.

Но в ту же секунду я услышал яростный стук в парадную дверь. Уолтер снова появился в гостиной.

— Извини, — сказал он. — Дверь не открывается. Я не могу ее открывать.

— Не извиняйся, Уолтер, просто прикажи ему открыть дверь! провизжала Констанс.

Я со скукой поднялся и подошел к холлу. Там стояла Констанс, гневно уперев руки в боки, но я не обратил на нее внимания, поскольку меня прежде всего поразило ощущение холода. Неожиданного и непонятного холода.

— Уолтер, — сказал я. — Заметно похолодало.

— Похолодало? — он нахмурил лоб.

— Не чувствуешь? Температура упала.

— Может, ты наконец милостиво соизволишь открыть дверь? — прошипела Констанс. Я поднял руку, чтобы утихомирить ее.

— Послушайте! Слышите что-то?

— Уолтер, о чем он говорит? Ради бога, прикажи ему открыть дверь. Я вне себя, и я хочу вернуться домой. Я не хочу оставаться ни секунды дольше в этом ужасном мрачном доме.

Уолтер тихо произнес:

— Я слышу какой-то шепот.

— Я тоже, — поддакнул я. — Откуда он, по-твоему, доносится?

— Наверно, сверху, — ответил Уолтер, поглядывая на меня посветлевшим взглядом. Сейчас он совершенно забыл о Констанс. — Так это то? Это так и начинается?

— Да, — подтвердил я. — Холодно, шепот, а потом духи.

— Если ты тут же не откроешь дверь, скотина, — проскрипела Констанс, — то, клянусь Богом, я…

— Констанс, заткнись! — прорычал Уолтер.

Констанс уставилась на него широко открытыми глазами. Я подумал, что, наверно, за тридцать пять лет их брака Уолтер ни разу не осмелился так заговорить с ней. Я посмотрел на нее с кислой усмешкой: держи рот на замке, если не хочешь схлопотать.

— Ох, — выдавила Констанс в крайнем ошеломлении, а потом еще раз повторила: — Ох!

Шепот не стал громче, но, казалось, окружал нас, так как иногда доносился со второго этажа, иногда из библиотеки, а потом раздался совсем близко, за нашими спинами. Мы все напрягали слух, но напрасно пытались различить слова: это была длинная, темпераментная, прерывистая дискуссия на неизвестном языке. Однако мы безошибочно ощущали в ней что-то похотливое, как будто кто-то шепотом рассказывал о каких-то сексуальных извращениях или ужасных пытках, радостно описывая их в мельчайших подробностях.

Температура все падала и падала, пока из наших ртов не повалил пар. Констанс поплотнее закуталась в меха и смерила меня таким взглядом, будто все это было огромным надувательством. Очевидно, она приехала сюда в радостном убеждении, что сможет увидеть Джейн. Очевидно, Уолтер не сделал ничего из того, о чем я его просил: он не предупредил ее, что это может быть страшно, неприятно и даже опасно. Наверняка Констанс явилась сюда, ожидая, что Джейн будет сидеть у камина и вязать на спицах детские вещицы, румяная и цветущая, как будто смерть повредила ей не больше, чем месяц отпуска в Майами.

— Кто это шепчет? — спросила Констанс с расширенными глазами. — Разве это не ты?

— Каким чудом? Видите, я даже не шевелю губами?

Шепот не прекращался. Констанс подошла ближе и внимательно присмотрелась ко мне.

— Нет, шевелишь, — неуверенно заявила она.

— Это потому, что вынужден дышать через рот. Я сегодня нырял, и мне трудно дышать носом.

— Он ищет предлог даже в таком положении. Он всегда может найти предлог и вывернуться, — обратилась Констанс к Уолтеру, не спуская с меня глаз.

За ее спиной, хоть она и не отдавала себе в этом отчета, бесшумно открылись входные двери. Я протянул руку и коснулся плеча Уолтера, но он уже заметил это.

— Знаю, — сказал он тихо. — Видел, Джон. Ручка двери сама повернулась.

Дверь широко открылась без обычного противного скрипа. Мы теперь смотрели на сад, погруженный в темноту под сильными ударами порывистого ветра. Там, на садовой тропинке, намного меньше, чем тогда, в моей спальне, ростом едва с одиннадцатилетнюю девочку, стояла Джейн.

— Констанс, — мягко сказал Уолтер. — Она здесь.

Констанс медленно повернулась, как загипнотизированная, и уставилась на сад. Она не сказала не слова, но по дрожи ее плеч я понял, что она плакала и пыталась сдержать плач.

— Я не знала, — зарыдала она, жалобно кривя рот. — О, Боже, Уолтер, я ничего не понимаю.

Джейн, казалось, плыла по воздуху в нескольких дюймах над землей; мигающее явление, которое искрилось и колыхалось на ветру. Руки ее были опущены вдоль тела, лицо бледно и неподвижно, но волосы вздымались вокруг головы, словно наэлектризованные.

— Джон, — прошептала она. — Джон, не покидай меня.

Констанс, шатаясь, сделала в ее сторону два или три шага и подняла руку.

— Джейн, я твоя мать, — просительно заговорила она. — Джейн, послушай меня, дорогая, где ты ни есть, послушай свою мать.

— Не оставляй меня, Джон, — повторила Джейн. Констанс наверняка была перепугана, но подошла к призраку еще ближе и сложила руки, как пухлая мадонна.

— Джейн, я хочу тебе помочь, — сказала она. — Я сделаю все, чтобы тебе помочь. Заговори со мной. Джейн, прошу. Скажи, что ты меня видишь. Скажи, что ты знаешь, что я здесь. Джейн, я люблю тебя. Прошу тебя, Джейн. Молю.

— Констанс, — предупреждающе бросил Уолтер. — Констанс, возвращайся.

Изображение Джейн задрожало и начало изменяться, увеличиваться и преображаться. Теперь она казалась выше, ее лицо выглядело иначе, исхудалым, со впалыми щеками, как лицо изголодавшегося ангела. Призрак поднял руку, которая оставила за собой ряд бледнеющих отражений, будто у Джейн выросло пять рук вместо одной.