Читать книгу "Кёсем-султан. Дорога к власти - Ширин Мелек"

– К западным воротам пошла. Слышите?

Конечно же, они слышали – девичьи причитания не могли заглушить яростный рев сотен воинов и тяжелые удары камня о бронзу. Западные ворота штурмовал первый отряд янычар, и оставалось только гадать, долго ли они продержатся. Вопроса о том, продержатся или нет, не стояло – дворец не был предназначен для обороны от собственной гвардии. Да и некому его было оборонять.

Они сидели на плоской крыше учебного крыла, куда перебрались через окно чердачной каморки, в которой когда-то очень давно (неужели это действительно был не сон?) Хадидже давала Гиацинту урок массажа. Окно было узким, еле протиснулись. И потому оставалась надежда, что мускулистые, широкоплечие воины не станут даже пытаться пролезть сквозь настолько узкую щель и не обнаружат прячущихся на крыше. Если, конечно, сюда нет более удобного входа – а этого не знали ни Хадидже, ни Гиацинт. Он был помощником смотрителя не за этим крылом.

– Если кто и сможет их остановить, то только она…

В первый миг Хадидже подумала, что Ясемин бредит, от страха повредившись рассудком. Потом – что от отчаяния цепляется за несбыточную надежду. Ну действительно, что может слабая безоружная женщина против вооруженных до зубов воинов? К тому же она одна, а их сотни!

А потом Мейлишах вздохнула, и Хадидже обернулась, потому что подумала, что Ясемин снова плачет, – Мейлишах всегда вздыхала, когда та плакала. Но Ясемин не плакала. Ее глаза, обычно источавшие фонтаны слез по любому поводу, сейчас блестели лихорадочно и сухо. И ни единой слезинки. Но все равно Хадидже постаралась говорить мягче, словно успокаивая плачущую:

– Она одна, Ясемин. А их много.

В ответ Ясемин упрямо поджала губы:

– Она нас спасет. Кёсем все уважают. Даже янычары.

– Она одна, Ясемин. Она ничего не сможет.

– Она – Кёсем! Она может все. Если они кого и послушают, так только ее.

Мейлишах снова вздохнула, прерывисто и судорожно. И Хадидже поняла, что на сей раз плачет как раз она. Только в отличие от Ясемин старается делать это незаметно.

А может быть, Ясемин не так уж и не права? Кёсем действительно все уважают. И слушаются. Стоит вспомнить, как она буквально одним взглядом и двумя словами два дня назад остановила безобразную драку евнухов… а ведь тоже была одна, а сцепившихся чуть ли не насмерть, пусть и не мужчин, – пятеро, и каждый крупнее ее раза в два. И ведь послушались! Не испугались ее власти, это они уже потом осознали: просто прекратили драться, как мальчишки при виде матери…

Надежда шевельнулась в груди робкими щекотными крылышками, словно бабочка. Может, и обойдется? Может, и уговорит? Вот и ударов уже вроде как не слышно, значит, ворота вышибать перестали, значит, слушают…

– Жаль только, что ей не разорваться.

Гиацинт, чтоб его!

Надежда пискнула и умерла, упав в пятки вместе с оборвавшимся сердцем. Не разорваться. Ну да. Второй отряд янычар на подходе к восточным воротам, они задержались, потому что шли в обход, но скоро и оттуда станут слышен рев возбужденной толпы и удары камня о бронзу. И там не будет никого, кто мог бы заставить их остановиться, потому что там не будет Кёсем. Кёсем может многое, но раздваиваться она не умеет…

И не надо смотреть налево, где у бортика стоит сундучок с красками. Не надо!

Тут безопасно.

Тут не найдут.

А там, внизу… ну кого там жалеть? Глупую нахалку Дениз? Фатиму, что так и норовит подставить подножку и пнуть в спину? Халиме, из-за дурости которой теперь пострадают все? Те, кто что-то значит, кого стоит жалеть, – вот они, рядом. В безопасности. Их тоже не найдут. Так зачем же самой лезть в пасть чудовища, с которым справиться может разве что только Кёсем?

Бусины круглые, гладкие. Красивые. Но – лишние.

Сброшены.

Это удачно, что надела два халата…

В образ лучше входить заранее. Хадидже расправила плечи и громко хлопнула в ладоши, как когда-то делала Кёсем на самом первом испытании, которое ни одна из них тогда не прошла.

– Девочки, а ну-ка быстро прекратили рыдать и помогли мне накраситься. У нас мало времени!

Глава 12. Ярдак-шаркы

Песенный мотив в театре теней о Карагёзе и Хадживате: звучит всегда отдельно от диалога и «не берет ответственность» за него

Кёсем снился сон: молоденькая девушка, почти ребенок, одетая совсем не по обычаям гарема, а в легкое, струящееся с плеч платье, державшая в руках венецианскую маску, кружила в танце по покоям валиде Сафие-султан. Девушка напевала под нос, и мелодия странным образом заставляла стены комнаты выгибаться, застывая причудливыми узорами, подобными каплям синей и зеленой краски, державшимся в воздухе исключительно по воле Аллаха. Или шайтана, но почему-то Кёсем чувствовала себя легко и свободно. Она встала напротив странной девушки, и та строго поглядела на нее:

– Ты неосторожна, дитя мое, – произнесла девушка голосом валиде Сафие и стремительно начала стареть, а затем превратилась в чайку, похожую на тех, которые бело-серыми молниями летали над заливом. На груди чайки теплым светом переливался медальон, подаренный маленькому мальчику, считавшемуся сыном Башар. Чайка зависла в воздухе, склонив голову набок, и продолжила: – Ты должна проявлять куда большую осторожность в словах и поступках.

Чайка взмахнула крыльями, разбрызгивая синие и зеленые капли, и взлетела, а вокруг Кёсем закружился разноцветный вихрь, внутри которого внезапно четко проявился окровавленный отпечаток ладони. Кёсем вскрикнула и отшатнулась, но теплый воздух подтолкнул ее к отпечатку, и она, не веря самой себе, дотронулась до него.

«Давай же, дитя мое», – шепнул воздух голосом Сафие-султан, и Кёсем приложила свою ладонь к отпечатку. Рука, вопреки опасению, не окрасилась кровью, а в середине вихря открылась маленькая дверца, куда можно было прошмыгнуть, лишь согнувшись в три погибели. Кёсем сделала это и оказалась в темном коридоре с колоннами, поддерживающими крутые полукруглые арки. На каждой колонне огненным знаком светился точно такой же кровавый отпечаток, какой Кёсем уже видела внутри вихря.

Поминутно оглядываясь, Кёсем пошла по коридору. Временами ей казалось, что она слышит впереди мужские шаги; пару раз даже мелькнул темный плащ, а на стене отобразилась тень от высокого тюрбана… Коридор вывел к двери ее собственной спальни. Во сне Кёсем уже не удивлялась ничему, просто потянула за бронзовую ручку в виде женской руки, держащей массивное кольцо, – и проснулась в собственной постели, задыхаясь от внезапно переполнивших грудь слез.

В ногах мирно спала девочка-служанка: в последнее время Кёсем почему-то не могла заснуть одна.

Что это было? О чем дух Сафие-султан пытался предупредить?

Девочка заворочалась во сне, и Кёсем попыталась взять себя в руки, унять неистово колотившееся в груди сердце. Ничего особенного. Просто сон. Иблисы посылают людям ночные кошмары, чтобы напугать правоверных, но при свете дня их злокозненные ухищрения развеиваются, словно ночной морок.